Следующий президент Соединенных Штатов может отказаться от демократизации Ближнего Востока, но мы не должны этого делать. на демократизацию вся наша надежда.
Главный внешнеполитический тезис правительства Буша - распространение демократии на Ближнем Востоке есть лекарство против терроризма. А если так, то что же делать, когда в результате демократических выборов власть получает террористическая организация? Очень просто: не обращать внимания на это противоречие. Представить, что его не существует.
В последние несколько недель реальность выглядела совершенно сюрреалистически: США позволяли израильским военным наносить удары по "Хезболле", попутно убивая женщин и детей, но при этом неизменно твердили, что цель Вашингтона - поддержать законное и легитимное правительство Ливана. А премьер-министр Ливана Фуад Синиора (Fouad Siniora) все это время отчаянно призывал США и Израиль сделать одно-единственное движение, от которого и те, и другие отказались - прекратить огонь.
Кстати, "Хезболла", которая в США и Великобритании считается террористической организацией, сама активно участвует в деятельности его демократически избранного правительства. Для которого мы, по идее, должны сделать все на свете - кроме того, что оно, собственно, просит нас сделать. То есть мы лучше знаем, что для них хорошо и что нет. Да и кто вообще сказал, что демократия - это когда люди сами решают, что им делать? Как сказал позавчера в интервью американской государственной телекомпании PBS спецпредставитель Ливана Тарек Митри (Tarek Mitri), 'Нельзя поддерживать правительство, в то же время позволяя разрушать его страну'. И ХАМАС тоже не дают возможности действовать в качестве демократически избранного правительства палестинцев. Палестинский народ сказал свое слово - но, видимо, оговорился. Наверное, его неверно информировали. Надо бы попробовать подумать еще раз.
Понятно, что выбор здесь невелик и весьма труден. То, что ХАМАС и "Хезболла" хорошо показали себя в предвыборной борьбе, отнюдь не означает, что необходимо одним махом согласиться принимать все, за что они выступают. И у ХАМАС, и у "Хезболлы" два лица, как у Януса или ИРА/Шинн Фейн (IRA/Sinn Féin). Если мы ведем взаимодействие с "Хезболлой" как с Шинн Фейн или с ХАМАС как с Шинн Фейн, это не значит, что мы поддерживаем террористическую деятельность "Хезболлы" как ИРА или ХАМАС как ИРА. До определенного предела всегда можно бороться с их террористическим лицом, одновременно поддерживая политическое. И, собственно, весь смысл игры в том и состоит, чтобы переместить спектр их интересов в сторону мирной политики. Достигается это как путем увеличения их издержек от применения насилия, так и путем улучшения их перспектив при участии в политическом процессе.
Однако переход от политики насилия к политике демократического компромисса никогда не проходит просто. В процессе такого перехода с террористами нужно вступать в переговоры, нужно понимать, что за некоторые свои прошлые грехи они так и не будут наказаны, и нужно признавать, что воинственная риторика определенного движения может не поспевать за прагматичной оценкой его реальных позиций. Иначе говоря, нужно пройти через все этапы, через которые США в свое время прошли в отношениях с Армией освобождения Косово, изначально занесенной американцами 'без всяких вопросов - в список террористических группировок'.
Те первые и весьма странные плоды демократизации Ближнего Востока, которые мы сегодня имеем, заставляют прийти к двум диаметрально противоположным выводам.
С одной стороны, получается, что бушевская политика поддержки демократизации арабского и исламского мира была изначально ущербным продуктом наивного ковбойско-миссонерского подхода к международным отношениям. Она представляет собой политику дестабилизации, ибо приводит к власти террористов и экстремистов и из-за нее лекарство становится хуже болезни. Так что давайте вернемся к доброму старому 'реализму', не будем пытаться как-то переделать эти страны и не будем думать, что они должны быть похожи на наши. Будем принимать их такими, какие они есть, и преследовать свои национальные интересы - в сферах безопасности, торговли, энергетики - с теми союзниками, каких сумеем найти. Главное - стабильность. Пусть он очередной местный деспот, но он с нами дружит; пусть он сукин сын, но, по крайней мере, он наш сукин сын. Пусть даже нам это только кажется.
Именно с этих позиций и выступает в основном европейская демократия. Именно об этом говорит Жак Ширак. Любопытно, что именно в этом направлении потянуло даже некоторых европейских левых - либо из-за того, что им не нравится рецепт 'войны за демократию' в том виде, в каком ее подают Буш с Блэром, либо просто потому, что у них уже развился безусловный рефлекс из серии 'если Буш за, то мы против'. Однако я обнаружил и еще кое-что. Внимательно наблюдая в течение нескольких последних недель за обсуждением этой проблемы в Америке, я прихожу к выводу, что лагерь противников демократизации растет и внутри самих США.
Что касается республиканцев, то среди них всегда были сильны позиции 'реализма', связываемого с такими фигурами, как Генри Киссинджер (Henry Kissinger) и советник президента Буша-старшего по национальной безопасности Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft). Ввиду событий в Ираке и нынешнего ближневосточного хаоса точка зрения представителей реализма в преддверии выборов 2008 года вполне может возобладать - и не только у себя в партии, но и на другой стороне американской политики. Если приглядеться к тому, как идет обсуждение внешнеполитической проблематики в Демократической партии, такой 'реализм' будет и там проявляться довольно сильно, хотя и с приставкой 'прогрессивный'. Тезис о том, что США должны оставить весь этот отвратительный остальной мир в покое, развернуться лицом к своим собственным экономическим интересам и искать союзников везде, где можно, весьма популярен среди избирателей Демократической партии. А у многих демократов есть и еще одна причина проявлять скептицизм относительно распространения демократии: ведь нынешний президент очень жестко привязал себя именно к концепции распространения демократии. Если демократизация Ближнего Востока - это Ирак, "Хезболла" и ХАМАС, давайте лучше и пробовать не будем.
Мне этот вывод представляется совершенно неверным. В долгосрочной перспективе главная надежда Ближнего Востока на лучшее будущее - не что иное, как укрепление либеральных демократических государств. В ней - главная надежда на модернизацию, которая арабскому миру чрезвычайно необходима; на борьбу с глубинными факторами исламского терроризма, поскольку он коренится именно в этих странах, а не в мусульманских общинах Запада; и на то, чтобы арабы, израильтяне, иранцы, курды и турки жили бок о бок и не воевали друг с другом. Но путь к этой цели будет долгим.
По опыту других стран мы знаем, что переходный период на пути к демократии может быть очень опасным, что на это время могут приходиться всплески насилия, особенно там, где существуют этнические или религиозные трения и где переход к партийно-политической борьбе за власть проходит без предварительного формирования нормально функционирующего государства с четко обозначенными границами, фактической монополии на применение силы, уважения к закону, независимой прессы и сильного гражданского общества. Именно это произошло, например, в Югославии. И именно это происходит в различных формах в Палестине, Ливане и Ираке. Настоящая либеральная демократия есть фактор мира; частичная же демократизация, доведенная 'до полуготовности', лишь увеличивает опасность войны.
Мы, сообщество устоявшихся либеральных демократических стран, должны не отказываться от демократизации, а скорректировать ее курс. Мы должны признать, что демократия вырастает под пленкой военной оккупации только в исключительных обстоятельствах (каковые имели место в послевоенных Германии и Японии), и что цель 'построение демократии' не может оправдывать военного вторжения в страну. Мы должны принять, что, как писал в New York Times иранский диссидент Акбар Ганджи (Akbar Ganji), люди должны сами искать свой путь к свободе, наше дело - лишь поддерживать их на этом пути.
Наш опыт должен научить нас тому, что демаркация границ, уважение общества к закону и независимость прессы так же важны, как и проведение выборов, и что, скорее всего, должны существовать еще до выборов. Тому, что на этом пути нам придется вступать в переговоры с плохими людьми и плохими режимами, вроде Сирии и Ирана. И тому, что в нашем грязном и сложно устроенном мире сторонники вооруженной борьбы - если хотите, террористы - могут стать демократическими лидерами, как Менахем Бегин (Menachem Begin, премьер-министр Израиля в 1977-1983 гг. С 1948 г. возглавлял вооруженную борьбу еврейского населения против британских властей в Палестине, в то время занимавшей территорию современных Израиля, Иордании, Западного берега р. Иордан и Сектора Газа - прим. перев.) , Джерри Адамс (Gerry Adams, председатель партии Шинн Фейн, в настоящее время являющейся крупнейшей легитимной партией, представленной в законодательных органах Северной Ирландии - прим. перев.) или Нельсон Мандела (Nelson Mandela, первый президент ЮАР после апартеида. В 1961 г. основал движение Umkhonto we Sizwe ('Копье нации'), известное своей партизанско-диверсионной борьбой против апартеида - прим. перев.).
В общем, давайте не будем вместе с водой бушевской политики выплескивать ребенка демократизации. Идея, лежащая в ее основе, изначально положительна. Ее просто нужно гораздо лучше исполнять, проявляя при этом терпение и умение смотреть далеко вперед. И правильный вывод, о котором я хотел сказать, звучит, может, и странно, но верно: давать демократии малый ход - это опасно. Поэтому давайте дадим полный.
____________________________________________________________
'Королю Зазеркалья' не понять ближневосточных реалий ("The Guardian", Великобритания)
Шок и трепет ("The New York Times", США)
На пороге безумия ("The New York Times", США)
Ее личная война ("The Washington Post", США)
Путин занял конструктивную позицию по вопросу борьбы с 'Хезболлой' ("The Jerusalem Post", Израиль)
Провал за провалом ("The New York Times", США)
Безумие потворства ("The Guardian", Великобритания)
Почему издевательство над Америкой превратились в 'массовый вид спорта' ("The Times", Великобритания)
Джордж У. Буш: "Не знаю, что такое Дарвин, но это штука сомнительная" ("The International Herald Tribune", США)
