Несмотря на то, что в 2005 году президент России Владимир Путин приветствовал избрание на пост президента Ирана известного своим ярым антиамериканизмом Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad), тот оказался для Путина трудным партнером, в особенности в том, что касается иранского ядерного вопроса.
В конце сентября 2005 года Путин и пробывший к тому времени президентом всего около месяца Ахмадинежад встретились в Нью-Йорке на ежегодной церемонии открытия Международной ассамблеи ООН. В российской прессе тогда писали, что встреча прошла далеко не мирно: Путин 'старался убедить [Ахмадинежада] отойти от занятых им радикальных позиций, однако иранский лидер остался непреклонен и прямо заявил своему российскому коллеге, что Тегеран не пойдет ни на какие уступки и на сворачивание своей ядерной программы не согласится: Это, несомненно не могло доставить удовольствия Владимиру Путину, поскольку Иран, обладающие ядерным оружием - явление столь же неприемлемое для Москвы, сколь и для Вашингтона'.
В октябре Госсекретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) во время встречи с Путиным в Москве старалась склонить его к тому, чтобы в ноябре Россия на собрании совета управляющих Международного агентства по атомной энергии проголосовала за предложение Соединенных Штатов передать иранский вопрос в ведение Совета Безопасности. Россия, однако, утверждала, что в этом нет необходимости, и вновь заявила о своей инициативе добиться разрешения кризиса другим путем: предлагая Ирану самой обогащать для него уран. Чтобы эта мысль выглядела для Ирана более привлекательно, Москва предложила создать на территории России соответствующее российско-иранское совместное предприятие. Однако Иран, несмотря даже на то, что с этим предложением готовы были согласиться и США, и 'европейская тройка', заявил, что хочет обогащать уран на своей территории.
Судя по всему, правительство Путина действительно считало, что предлагает нормальное решение, которое позволит выйти из кризиса. Москва посчитала, что Иран ее несправедливо подвел, тем более что до этого Россия также немало сделала для Ирана: в частности, в октябре 2005 года запустила иранский спутник дистанционного зондирования Земли (то есть разведывательный), а в ноябре подписала миллиардный контракт на продажу Ирану зенитно-ракетных систем 'Печора-2А' и 'Тор-М1' - последних было продано 29 единиц.
В результате Москва начала терять терпение, и в январе 2006 года дала понять, что на следующем заседании Совета управляющих МАГАТЭ, возможно, проголосует, так же как Соединенные Штаты и некоторые другие страны, за передачу иранского ядерного досье в Совет Безопасности ООН. На это Тегеран отреагировал, и незадолго до заседания, на котором должны были голосовать члены МАГАТЭ, в Москву выехал глава Совета национальной безопасности Али Лариджани (Ali Larijani). Он заявил, что Иран изменил свою точку зрения относительно совместного российско-иранского предприятия по обогащению урана и положительно смотрит на то, чтобы оно размещалось в России, однако оговорился, что это предложение еще следует 'конкретизировать'.
На заседании Совета управляющих МАГАТЭ, проходившем 4 февраля, Россия вошла в число стран, проголосовавших за внесение иранского ядерного вопроса на рассмотрение Совета Безопасности. Иранская пресса разразилась криками о 'предательстве' Москвы, а Ахмадинежад ответил на это тем, что отозвал подпись Ирана под Дополнительным протоколом МАГАТЭ, которым эта организация получает право проводить внезапные инспекции на объектах стран, подписавших протокол. Через несколько дней министр иностранных дел Ирана объявил о том, что Тегеран готов продолжать с Москвой переговоры о создании совместного предприятия по обогащению урана, но только при условии, что часть мощностей этого предприятия будет расположена на иранской территории. Москва указала на то, что с этим условием е согласятся США и 'Евротройка', однако Иран продолжал настаивать.
Двадцать шестого февраля в Тегеране объявили о том, что Иран согласился на то, чтобы российско-иранское совместное предприятие по обогащению урана находилось в России, однако уже 12 марта тот же Тегеран объявил, что предложение снято с повестки дня. В одной из российских газет высказывалось мнение о том, что это была своеобразная месть за то, что Москва якобы заняла по Ирану позицию, близкую к позиции Европы и США.
На самом деле позиция России отличалась и от европейской, и от американской. Представители России неоднократно заявляли, что Россия не поддержит резолюцию СБ ООН, в которой прописывалась бы возможность применения силы против Ирана, тем самым пытаясь предстать защитницей Ирана. Кроме того, Россия (вместе с Китаем) выразила свое несогласие даже со введением против Тегерана экономических санкций.
Хотя в апреле 2006 года Москва негативно отреагировала на заявление Ахмадинежада о том, что Иран 'вошел в ядерный клуб', сделанное после того, как иранским ученым удалось обогатить уран до уровня, позволяющего использовать его в качестве топлива для атомных электростанций, министр иностранных дел России Сергей Лавров, тем не менее, выражал твердую уверенность в том, что силой иранский вопрос решить не удастся. С другой стороны, в Москве понимали, что Соединенные Штаты могут предпринять против Ирана и односторонние силовые действия. Генерал Юрий Балуевский, начальник генерального штаба российских Вооруженных Сил, сказал, что 'в случае такого конфликта Россия будет соблюдать нейтралитет'. Такая позиция соответствовала бы положению России по отношению к другим военным операциям, проводимым под руководством США, к которым Москва относилась в целом неодобрительно - в частности, речь идет о Косово и Ираке.
Шестого июня пять постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германия представили Ирану пакет предложений, направленный на то, чтобы убедить Тегеран отказаться от обогащения урана на собственной территории. Позже Али Лариджани отметил, что в этих предложениях 'содержится позитив', а Ахмадинежад назвал их 'шагом вперед'. Однако после этого Иран снова испытал терпение международного сообщества, заявив, что не ответит на эти предложения до конца августа 2006 года.
США и 'Евротройка' хотят принятия резолюции Совета Безопасности, в которой бы говорилось хотя бы о введении экономических санкций против Ирана, если он не примет июньский пакет предложений, однако Россия и Китай воспротивились даже этому. Москва попыталась смягчить критику со стороны Америки и Европы за свой мягкий подход, отметив, что у нее еще остаются возможности разрешить кризис дипломатическим путем. После июньской встречи лидеров стран Шанхайской организации сотрудничества в Шанхае, где Путин встретился с Ахмадинежадом, президент России лично выразил оптимизм по данному вопросу.
Однако уже к июлю стало видно, что Москва разочарована тем, что Ахмадинежад затягивает свой ответ на июньские предложения по разрешению ядерного кризиса. Лавров недвусмысленно заявил, что 'отсутствие положительной реакции со стороны Ирана: не согласуется с тем, что президент Ахмадинежад говорил президенту России месяц назад'. После этого Лавров снова исключил возможность того, что Россия поддержит голосование в Совете Безопасности по вопросу применения силы против Ирана, однако намекнул, что Россия может поддержать введение экономических санкций.
Впрочем, впоследствии Москва отыграла назад. Россия проголосовала за резолюцию ООН ? 1696 от 31 июля 2006 года, принятую 14 голосами против одного, о том, что к 31 августа 2006 года Иран должен доказать, что все работы по обогащению урана приостановлены. В противном случае, указывалось в резолюции, СБ ООН предпримет дальнейшие действия. Заместитель министра иностранных дел России Сергей Кисляк впоследствии сказал, что Россию особо устраивало в резолюции то, что 'в ней не содержится угрозы автоматического введения санкций', ни военных, ни экономических.
Хотя российский МИД настаивал на том, чтобы Иран принял резолюцию ? 1696, в Тегеране ее отвергли. Лариджани, однако, заявил, что Иран 'продолжит развивать отношения с Россией и Китаем, несмотря на то, что они поддержали' резолюцию.
Судя по всему, Путин до сих пор считает, что его предложение поставлять Ирану обогащенный уран из России дает возможность найти такой выход из кризиса, от которого выиграли бы и Америка, и 'Евротройка', и Иран, и, конечно, Россия. И он раздражен тем, что Ахмадинежад это предложение не принял, даже при том, что его в целом одобрили Америка и Европа. У него наверняка остается надежда, что, если напряженность еще возрастет, Ахмадинежад примет предложение России, чтобы не идти на конфликт с США. Однако до сих пор Ахмадинежад никак не выражал серьезной заинтересованности в предложениях Путина. И, скорее всего, в будущем интереса у него не прибавится.
Марк Н. Кац - преподаватель государственного управления и политологии в Университете им. Джорджа Мейсона (George Mason University)
