Почему так высоки цены на нефть? В том числе и потому, что в отрасли господствуют монополисты, не умеющие работать эффективно.
Помните, как в свое время на мировом рынке нефти господствовали 'Семь Сестер', семь гигантских компаний? С того времени уже много чего случилось. Во многих регионах, от Ближнего Востока до Мексики, 'Сестры' лишились своих прав, и теперь, чтобы получить доступ к нефти, вынуждены просить и всячески изворачиваться. Когда-то большая часть мировой нефти была в их руках, но сегодня она принадлежит национальным государствам. В результате в мире налицо жесточайшая аномалия: вся мировая торговля нефтью живет по законам свободного рынка, а все сильнейшие игроки этого рынка национализированы и зачастую представляют собой государственные монополии, отличающиеся сверхнизкой эффективностью. Этакие 'Семь государей'. Или даже не семь.
И к этим новым гигантам возникает гораздо больше вопросов, чем возникало к старым. Цены продолжают колебаться вокруг рекордно высокой отметки в 75 долларов за баррель, а ожесточенные дискуссии в обществе в основном крутятся вокруг отношений многонациональных компаний с государствами - например, ExxonMobil с Саудовской Аравией, а не с саудовской компанией Aramco. Дело в том, что у государственных компаний есть вполне легко объяснимый фактор влияния на рынок: они-то как раз защищены от влияния рыночных сил. По сравнению с частными компаниями типа той же ExxonMobil они выкачивают меньшую часть своих запасов, используют меньше современных технологий, живут на гораздо менее эффективных системах управления и гораздо меньше тратят на поиск новых скважин. А это все, в свою очередь, снижает предложение на рынке, усиливает фактор неопределенности и толкает вверх цены.
С точки зрения рынка, считает эксперт по нефти из Колумбийского университета Жан-Франсуа Сезнек (Jean-François Seznec), 'неэффективность' - это единственная, она же главная, проблема государственных нефтяных компаний.
- Рынок боится, что в будущем предложение нефти будет недостаточным и что из-за этой неэффективности снизятся объемы добычи. Цены реагируют на это соответственно.
Ни одному из этих 'Семи государей' - от крупнейшего (Aramco) до самого 'маленького' (Libya National Oil Co.) - не грозит собрание акционеров, требующих, как правило, максимизации прибыли уже в краткосрочной перспективе, поэтому они чрезвычайно экономно расходуют свою нефть, выкачивая в год всего лишь по четыре процента от доказанных запасов - это в два раза меньше, чем у крупных международных компаний.
Со временем эффект 'закручивания крана' только усиливается, поскольку во всем мире государственные нефтяные компании все чаще побеждают в конкурсах на доступ к новым запасам. В последнее время на рынок вышли компании из России и Китая, активно скупающие запасы везде - от Африки до Америки. Более того, к новым месторождениям регулярно прицениваются даже компании не самого крупного масштаба, например норвежская Statoil. И чем больше месторождений будет оказываться в руках государственных компаний, отнюдь не горящих желанием побыстрее вывести их на рынок, тем более и более напряженной будет становиться ситуация с предложением нефти.
Кроме того, все 'Семь государей' демонстрируют исключительное нежелание открывать свои внутренние рынки. На одном конце этого спектра находится Россия, совершено неприкрыто заявившая, что будет охранять свою нефть, поскольку считает ее стратегическим национальным достоянием; на другом - Саудовская Аравия, в 1998 году (под давлением Запада) вроде бы согласившаяся ослабить контроль Aramco над нефтегазовыми ресурсами, но на деле лишь столкнувшая лбами основных претендентов и, по выражению консультанта Эдварда Чоу (Edward Chow), бывшего топ-менеджера компании Chevron, успевшего довольно близко пообщаться с руководством Aramco, 'тянувшая резину до тех пор, пока 'большие мальчики' вовсе не потеряли к ней интерес'.
Во многих крупных государственных компаниях также медленно идет продвижение новых технологий, с помощью которых нефть можно выкачивать из трещин и складок старых пластов. Компаниям Ливии, Венесуэлы и России для восстановления разрушенной инфраструктуры и технологического обновления срочно требуется помощь иностранцев. Если частные компании обычно добывают до 50 процентов нефти, содержащейся в скважине, у государственных компаний этот показатель составляет только 20 процентов.
- Но причин для внедрения современных технологий у них нет - ведь им достались такие огромные запасы, - говорит старший вице-президент итальянской энергокомпании ENI Леонардо Мауджери (Leonardo Maugeri).
Например, на принадлежащем Кувейту Бурганском месторождении, втором по величине в Персидском заливе, стоят еще буровые вышки, поставленные 'Семью сестрами' в 50-х годах прошлого века.
Зачастую модернизации государственных нефтяных компаний, в особенности если она связана с усилением иностранного влияния, стразу же начинают противостоять националистические силы. К примеру, компания Kuwait Petroleum Co. уже несколько лет пытается продавить 25-летний план развития стоимостью 7 миллиардов долларов, благодаря которому объемы добычи можно будет увеличить почти вдвое. Однако политики не дают ему хода, ссылаясь на то, что это якобы даст возможность иностранцам 'украсть' кувейтскую нефть. А из Ирана с 1979 года, когда там произошла революция, уехало уже столько квалифицированных нефтяников, что в прошлом году президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) нашел - и то с большим трудом - лишь одного достойного кандидата на должность министра энергетики.
Кроме всего прочего, государственные компании гораздо менее прозрачны, чем частные, а это дополнительный фактор, не дающий спрогнозировать, какие объемы они будут поставлять на рынок в будущем. Среди них совсем немногие подробно раскрывают размеры своих запасов, в то время как от частных компаний, акции которых обращаются на открытой бирже, этого требуют правила фондового рынка. Даже Aramco, которую многие считают самой прозрачной из государственных компаний, раскрывает не все сведения о размере своих нефтяных скважин, чем лишь подогревает спекуляции относительного того, что будет с предложением нефти в будущем.
Зачастую 'Семь государей' служат курицами, вынужденными не вкладывать золотые продукты своего труда в увеличение добычи, а отдавать их на финансирование социальных программ. Большинство госкомпаний просто обязаны передавать свою выручку напрямую министерствам финансов. Использованием нефтяных денег для финансирования социалистической политики больше всех известен президент Венесуэлы Уго Чавес (Hugo Chávez), однако на деле эта практика распространена очень широко - от Ирана до России. В частности, в 2003 году государственные компании потратили на геологоразведочные работы примерно на треть меньше средств, чем их коллеги из частного сектора, что было связано как раз с отвлечением значительной части их доходов на политические нужды.
Хороший пример в этом отношении - мексиканская компания Pemex, занимающая в мире четвертое место по объемам добычи нефти и газа. Из 66 миллиардов долларов, которые компания зарабатывает ежегодно, на лицензионные и налоговые платежи уходит около двух третей - и это треть федерального бюджета страны. Мало того, что общая сумма задолженностей Pemex вчетверо больше, чем у той же ExxonMobil: начиная с этого года дебет ее самого крупного месторождения начнет стремительно снижаться - темп спада будет составлять, по некоторым оценкам, до 14 процентов в год. Агентство Fitch Ratings уже указало на то, что с учетом крупной задолженности и перспективы снижения запасов компании необходимо предоставить более высокую степень корпоративной автономии и возможность вступать в отношения с партнерами и образовывать совместные предприятия по всему миру.
- Pemex занимается не тем, что превращает нефть в деньги, а тем, что добывает дешевое топливо, - считает Манучер Такин (Manouchehr Takin), аналитик лондонского Центра по изучению мировых энергетических проблем (Centre for Global Energy Studies). - Это уже [не компания, а] какая-то служба коммунального хозяйства. Вот что случается, когда государство берет на себя задачи, выходящие из рамок нормативного регулирования.
Что ж, привыкайте. Привыкайте к руководящей и направляющей роли государства на мировом рынке нефти. Хорошо это или плохо - кто знает. Но для вас это в любом случае будет еще и дорого.
____________________________________________________________
Слона-то мы и не приметили. . . ("The Wall Street Journal", США)
