'Ну и как у нас дела?' - именно такой вопрос Эд Коч (Ed Koch, мэр Нью-Йорка с 1978 по 1989 гг. - прим. перев.) не раз задавал нью-йоркским избирателям за те нелегкие одиннадцать лет, что Его честь простоял у руля города. Безрассудство, прямо скажем, с его стороны. Что ж, для человека, управлявшего самым, наверное, сумасшедшим городом на земле в стиле 'психитар-пациент', вопрос был совершенно оправданный. Но и сегодня, когда весь мир наблюдает сумасшедший развал американской политики на Ближнем Востоке, президенту Бушу, ей-богу, неплохо было бы задать этот вопрос самому себе или, на худой конец, своим соотечественникам. Ну и как, собственно, у нас дела?
Посмотрим. Вы вторглись в Ирак, потому что всем рассказывали, что сможете обеспечить строительство мирного и демократического общества в самом сердце арабского мира, то есть сделать очень важный шаг к тому, чтобы искоренить терроризм в современном мире. Многие из нас этот проект поддержали, потому что считали, что ставки действительно столь высоки, что скупиться на ресурсы, выделяемые для этого проекта, просто нельзя.
Но вы попытались провернуть все как можно более дешевым способом. Пусть многие из нас, так же как и вы, неверно представляли себе масштаб угрозы, которую представлял собой Ирак - вопиющая неподготовленность вашего правительства к решению задачи по обеспечению мира в этой стране не может быть оправдана вообще ничем.
Что в результате? Нация раздроблена; она на грани гражданской войны; ее легко могут поглотить алчные соседи-тираны - нация, приносящая себя в жертву лишь для того, чтобы воспитать новое поколение террористов.
Ну так как у нас дела?
Кроме того, месяц назад вы поддержали Израиль, когда тот после неоднократных провокаций террористов напал на Ливан - фактически, вы подбивали его на это. Своей целью вы ставили цель благую - сокрушение "Хезболлы", ослабление ее сирийских и иранских покровителей и укрепление Ливана на пути к обществу, свободному от террора. Однако, когда операция, проводившаяся в основном с воздуха, провалилась (чего и следовало ожидать), а вся мировая пресса (чего, к слову, также следовало бы ожидать) пришла к единодушному и совершенно однобокому мнению о том, что Израиль совершил 'агрессию', вы быстро пошли на попятную. Именно с вашей подачи Израиль был вынужден принять перемирие, фактически являющееся самым серьезным поражением этой страны за всю ее 57-летнюю историю.
Что в результате? "Хезболла" только усилилась; в арабском мире появился очередной герой, шейх Хасан Насралла (Hassan Nasrullah); уже было вымотанный дамасский режим Ассада (Assad) получил передышку; устремления Ирана получили очередное подкрепление; Израиль потерпел стратегическое поражение; а Ливан приговорен к тому, чтобы с самого начала снова пережить кошмар 80-х годов.
Ну так как же у нас дела?
Вы совершенно верно определили, что в долгосрочной перспективе самой серьезной угрозой для безопасности Запада является Иран. Вы обещали переформировать политику США таким образом, чтобы не допустить иранской гегемонии в регионе, пользуясь которой, он мог бы, шантажом сломив сопротивление всего мира, навязать ему свою идеологию ненависти. Прежде всего, конечно, Ирану не дли бы получить бомбу.
Что же в результате? Презренный тегеранский режим вдруг стал в регионе фактически доминирующей силой - именно иранские пиявки сейчас присосались к истощенным политическим телам Ирака, Афганистана и Ливана; иранская версия шиитского фундаментализма стала доминирующей силой в исламском мире; но, прежде всего, Иран продолжает свой путь к ядерному статусу.
Будь я одержим теорией заговора, я бы уже начал думать, что в вашем лице имею дело с 'нашим человеком в Вашингтоне', тегеранским агентом, блестяще проводящем тайную стратегию всемерного усиления престижа и власти режима аятолл.
И вы еще спрашиваете, как у нас дела?
Понадобилась вся прямота Джона Прескотта (John Prescott), чтобы наконец прозвучал ответ - грамматически ошибочный, зато с аналитической точки зрения абсолютно верный. Правда, я согласен с заместителем премьер-министра только в найденном им трехсложном определении, а не в его глубоком смысле (по сообщению газеты The Independent, Дж. Прескотт в частной беседе после поездки на Ближний Восток назвал политику правительства Дж. Буша в отношении плана 'дорожная карта' 'дерьмовой' (crap) - прим. перев.).
Обычно критика внешней политики США сводится к тому, что она, эта политика, носит недостаточно многосторонний характер. Что если бы Соединенные Штаты немного больше работали с французами и русскими, немного теплее относились к палестинцам, подписывались бы под международными договоренностями и говорили добрые слова об Организации Объединенных наций, то наш мир был бы гораздо безопаснее и спокойнее.
Мне всегда кажется, что суть этой критики несколько устарела. После событий 11 сентября, в свете общего усиления тенденции к применению терроризма против Запада в последние тридцать лет, система международных отношений должна была коренным образом измениться. Чтобы не дать этим безумцам одним большим взрывом отправить нас всех к праотцам, именно США, единственной стране в мире, у которой достаточно сил, чтобы это сделать, надо было побить горшки на чьей-нибудь кухне.
Однако США могли рискнуть тем, чтобы повернуться спиной ко всему миру и нарушить международное право только в том случае, если бы, встав в лидирующую позицию, они показали бы результат. Но лидером они были лишь время от времени, позицию свою не определяли, и эффективность показали трагически нулевую.
Америка попробовала заняться односторонними превентивными ударами в Ираке, но воли к тому, чтобы довести их до конца, не проявила. Поэтому и ситуация с Ираном получилась многосторонняя и какая-то 'мягкообразная'. В Ливане Америка подумала, что успеет, что называется, прокрутиться: сначала активно поддержать Израиль, а затем быстренько переквалифицироваться в миротворца, спеть 'возьмемся за руки, друзья' с ООН и тому подобное прочее.
А получили мы как раз все то, чего боялись. Теперь США не только презирают во всем мире: но эта, как ее называют, гегемония, Америке еще и ни капли не помогает.
Одно дело, когда тебя просто считают 'первым школьным хулиганом'; совсем другое - это когда народ понимает, что на самом деле этот хулиган не в состоянии никого заставить делать то, что он хочет. Когда тебя перестают уважать - это плохо. Но когда тебя перестают еще и бояться - это вообще ужасно.
И что получается? А получается то, что единственная мировая сверхдержава, имеющая перед остальными такое экономическое и военное преимущество, какого никогда не имела ни одна другая страна на Земле, связана, словно Гулливер, по рукам и ногам, и истязаема армией лилипутов-фундаменталистов.
Многие скажут, что неэффективность, проявленная Соединенными Штатами - прямой результат потери ими своей 'мягкой силы'. То, что от Америки отвернулся весь мир, действительно снизило ее возможности по достижению своих целей. Такие идиотские проблемы, как Абу-Грейб, и недолго продлившиеся игры с пытками, объявленными законным инструментом ведения войны, вне всякого сомнения, сыграли на ухудшение имиджа Америки. Но я, на самом деле, совершенно не понимаю, каким образом Америка могла бы предотвратить свои провалы на Ближнем Востоке, если бы Вашингтон вежливее говорил с иностранцами. Чего нам не хватило? Нам не хватило решительного руководителя.
Сколько ни стараюсь, не могу вспомнить, когда еще жить в этом мире было настолько страшно. Не надо радоваться тому, что Америка сегодня слаба - ведь именно из-за этого в мире сегодня становится еще страшнее.
