Этой весной бывшие министры иностранных дел некоторых западных держав, среди которых были Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright), США, Юбер Ведрин (Hubert Vedrine), Франция, и Йошка Фишер (Joschka Fischer), Германия, предложили осуществить 'большой торг' между Ираном и Соединенными Штатами. Говоря иными словами, начать переговоры по широкому кругу вопросов между этими двумя странами. По мнению авторов предложения, необходимо было учесть жажду Ирана в признании, его роль в обеспечении безопасности в регионе, и параллельно убеждать его не доводить до конца процесс создания ядерного оружия. Это предложение также имело целью позволить США избежать губительной для трансатлантических отношений дилеммы: то ли начать бомбардировки Ирана, то ли смириться с созданием иранской ядерной бомбы.
Президент Буш не принял это предложение, потому что оно могло бы потрафить режиму мулл. Он сделал всего лишь одну уступку - допустил участие США в диалоге с Ираном в случае, если тот откажется от обогащения урана, что является первым этапом на пути создания ядерной бомбы.
Пять постоянных членов Совета Безопасности (Китай, США, Франция, Великобритания и Россия) а также Германия, в июне сделали Ирану подобное предложение. Иранцы пообещали дать ответ во вторник, 22 августа. Скорее всего, они не согласятся, но и не отвергнут это предложение. Они предложат провести переговоры. . . об условиях проведения переговоров.
Ведь теперь, после военного конфликта между Израилем и 'Хезболлой', они сильнее, чем когда бы то ни было, чувствуют свою силу. Американцы не захотели признать, что их страна занимает значительное место в обеспечении безопасности в регионе? Они продемонстрировали, что могут дестабилизировать этот регион, и этому не смогли помешать ни угрозы США в их адрес, ни военная операция Израиля против их протеже 'Хезболлы'. А ведь их содействие было так необходимо в деле создания 'нового Ближнего Востока'. И когда министр иностранных дел Франции Филипп Дуст-Блази (Philippe Douste-Blazy) в самый разгар войны в Ливане заговорил о 'стабилизирующей роли' Ирана, он всего лишь, правда, несколько неуклюже, констатировал существующую реальность.
Страны Запада не должны сбрасывать со счетов режим Тегерана, ни в Ираке, где иранские шииты помогают советами своим единоверцам, ни в Афганистане, где помощь Ирана пришлась бы весьма кстати в контексте возрастающей активности талибов, ни в израильско-палестинском конфликте, где прекращение огня в некоторой степени зависит от готовности 'Хезболлы' к сотрудничеству, ни даже во всем мусульманском мире, где президент Ирана Ахмадинежад, человек, который хочет стереть Израиль с карты мира и не боится бросать вызов Америке, является самой популярной личностью, вопреки традиционным враждебным отношениям между арабами и персами.
В ближайшее время Париж, который принимал активное участие в обсуждении иранского ядерного досье, хочет получить от Ирана гарантии безопасности французских солдат, входящих в состав миротворческих сил ООН, так же, как в прошлом году он пытался получить от Ирана информацию о позиции, которую 'Хезболла' собирается занять во время выборов в Ливане.
С момента совершения террористических актов во Франции в 1986 году, если не раньше, Жак Ширак питает глубокое отвращение к шиизму, считая его религией одержимых. Но он смог превозмочь свои предубеждения по политическим мотивам, хотя и отказывается возобновить диалог с Сирией с тех пор, как Башар аль-Ассад публично проявил к нему неуважение.
Как же Иран использует свое стратегическое преимущество? Проявит ли он себя как достойный партнер, согласившись на условия, поставленные ему в связи с ядерной программой, или будет использовать свою силу, чтобы чинить помехи?
В этой связи перед западными странами встает вопрос: если Иран откажется прекратить обогащение урана, введут ли они сразу же санкции, или дадут слабину и, без всяких предварительных условий, начнут глобальный диалог, чего, собственно, и добивается Иран?
