Одно из величайших чудес, неразрывно связанных с образом Америки, заключается в том, что в 19 и 20 столетиях она приняла с распростертыми объятиями миллионы иммигрантов со всех концов света, и позволила им жить по своему усмотрению - чтобы эти люди и их дети могли сполна насладиться благами беспредельных возможностей, которые предоставляет им наша демократия. Какая еще страна заслуженно получала в дар в качестве символа ее безоговорочного гостеприимства статую Свободы - ту самую, что красуется сегодня в гавани Нью-Йорка?
Покойный британский философ Морис Крэнстон (Maurice Cranston) в свое время проанализировал причины 'почти сверхъестественного' явления: 'создания в Соединенных Штатах практически равноправного общества из иммигрантов самого разнообразного происхождения'. Этим достижением, полагал он, Америка обязана не 'политическим институтам; это был результат деятельности социальных институтов Америки - школ, церквей, местных общественных организаций и т.п.'.
К тому же эти социальные институты гармонично сотрудничали с институтами политическими. В 1894-1914 гг. в нашу страну приехало несколько миллионов евреев из Восточной Европы и царской России. Множество людей эмигрировали в США из Китая, Мексики, Италии и других стран. Раньше мы называли нашу страну 'плавильным котлом', теперь это явление характеризуется наукообразным понятием 'этнический плюрализм'.
Иммиграция евреев из Европы продолжалась до 1940 г. - они бежали от расползающегося по Европе фашизма. В книге 'Америка стала их домом' ("At Home in America") профессор Дебора Дэш Мур (Deborah Dash Moore) отмечает, что именно второе поколение евреев-иммигрантов, осевших в Нью-Йорке, стало для всего американского еврейства образцом 'этнического поведения, соответствующего ценностям американского среднего класса'. Затем эту модель взяли на вооружение иммигранты других национальностей - подобно тому, как несколькими десятилетиями раньше аналогичные ценности восприняли католики-ирландцы.
Обо всем этом я напоминаю вот по какой причине: ни одна из этих волн эмиграции не порождала бомбистов, террористов, саботажников, вандалов и др. в количествах, способных составить угрозу общественному порядку. Конечно, среди них встречались жестокие гангстеры, такие как Аль Капоне (Al Capone) - американец итальянского происхождения, или Лепке Бухальтер (Lepke Buchalter), американец еврейского происхождения, но эти люди, как и их 'коллеги' по преступному цеху, совершали злодеяния в основном друг против друга или против несговорчивых кабатчиков. Простым гражданам ничего не угрожало - кроме разве что владельцев магазинов, если те отказывались платить мафии за 'крышу'.
Зато среди этих многочисленных поколений иммигрантов нашлось множество людей, не знавших на исторической родине, что такое патриотизм, но относившихся с уважением, если не с любовью, к стране, которая стала им новым домом. Мой отец - русский еврей, эмигрировавший в Америку - после работы ходил в вечернюю школу, чтобы сдать необходимые экзамены для получения американского гражданства. И в 1932 г. он с гордостью пришел на избирательный участок, чтобы впервые отдать свой голос на президентских выборах - за Франклина Рузвельта, хотя я, тогда подросток, горячо убеждал его поддержать социалиста Нормана Томаса (Norman Thomas).
Как же все это непохоже на сегодняшние крики об 'отчуждении', 'давлении социальной доминанты', 'дискриминации по этническому принципу' и прочую социологическую абракадабру. Мой отец и миллионы его собратьев-иммигрантов вообще не поняли бы, что нынешние апологеты террора имеют в виду.
Но их времена давно прошли. Сегодня мы сталкиваемся с потенциальными эмигрантами нового типа: эти люди полны решимостью разрушить до основания четыре демократических государства - Америку, Британию, Канаду и Испанию - представляющие западную цивилизацию.
Многие из этих 'новых эмигрантов' с Ближнего Востока, стремящихся уничтожить нашу иудео-христианскую систему ценностей, ассимиляции не поддаются по определению. И мы пока не нашли способа устранить эту угрозу - если такой вообще существует. Истина состоит в том, что избавиться от этой опасности невозможно, если мы не хотим поступиться нашей демократией.
Арнольд Бейхман - научный сотрудник Гуверовского института (Hoover Institution) при Стэнфордском университете (Stanford University) и обозреватель Washington Times.
