Главный акционер компании 'Русал' Олег Дерипаска всегда отличался бескомпромиссно решительным настроем на консолидацию российской металлургии. Поэтому, пока не доказано обратное, вряд ли стоит подозревать, что его соглашение о приобретении соперничающей с 'Русалом' на российском рынке компании 'Суал', а также алюминиевых предприятий частной швейцарской группы Glencore - в результате чего объединенная компания станет крупнейшей в мировой алюминиевой отрасли, - было заключено по прямому сговору с Кремлем. В самом деле, решение собрать воедино все эти предприятия, по-разному обеспеченные сырьем и электрогенерирующими мощностями, необходимыми для организации такого весьма энергоемкого производства, как алюминиевое, вполне выдерживает проверку промышленной логикой. Кстати, за пределами России алюминиевая отрасль также отличается весьма высокой концентрацией и делится главным образом между Alcoa, Alcan и Norsk Hydro.
Однако олигарх Дерипаска, кроме всего прочего, весьма лоялен Кремлю, и, судя по всему, он успел заранее обсудить намечавшееся соглашение с президентом Владимиром Путиным. Хотя сделка между 'Русалом' и 'Суалом' совершается скорее по обоюдному желанию двух корпораций, а Кремль это желание лишь поддерживает, она явно без проблем вписывается в общую промышленную картину, нарисованную Путиным в других отраслях (например, энергетической, автомобильной и авиастроительной), где также создаются крупные компании, контролируемые государством или дружественные ему.
Путин явно считает - и он не раз говорил об этом, - что Россия может восстановить свой статус на мировой арене именно путем создания компаний-гигантов в различных отраслях. Правда, влияние этой политики на конкуренцию внутри страны может оказаться несколько неоднозначным, поскольку при этом практически в любой отрасли иностранные инвесторы сталкиваются с доминирующей российской компанией.
Получается, что российские власти проводят следующую стратегию: сначала собрать под своим контролем все, что они считают стратегическими активами, а затем пригласить в конкретные отрасли иностранцев на правах миноритарных акционеров. Во всяком случае, в авиастроительной отрасли все происходит именно так: сначала государство перегруппировало государственные активы Объединенной авиастроительной корпорации, а через месяц предложило законопроект, по которому иностранные инвесторы получают возможность выкупать до 49 процентов акций дочерних совместных предприятий. То есть иностранные инвестиции используются лишь в качестве поддерживающего элемента для национальных гигантов, а не в качестве фактора конкуренции. Федеральное антимонопольное ведомство у России есть, однако оно скорее ставит заслон, чем дает проход иностранным инвестициям.
С учетом этих обстоятельств Москве вряд ли стоит удивляться тому, что за рубежом российские вложения вызывают тревожную реакцию. Вчера франко-германская авиакосмическая группа EADS, также являющаяся крупным производителем военной техники, сначала подтвердила, а затем опровергла сообщения о том, что второй по величине российский государственный банк Внешторгбанк приобрел почти пять процентов ее акций. Конечно, было бы еще лучше, если бы и российская сторона прояснила ситуацию, так как не исключено, что, какие бы покупки ни делал банк, в конечном итоге активы предназначаются к передаче третьей стороне - например, той же ОАК. Непрозрачность уже один раз ударила по России, когда 'Северсталь' предложила себя компании Arcelor в качестве партнера по слиянию вместо Mittal Steel.
Если российские компании хотят, чтобы их акции и дальше котировались на западных биржах - а 'Русал/Суал' говорит о том, что когда-нибудь выйдет со своими акциями на фондовый рынок Лондона, - они наверняка понимают, что следование традициям грамотного корпоративного управления отвечает как интересам западных инвесторов, так и их собственным.
____________________________________________________________
Тревога! русские наступают на EADS ("The Times", Великобритания)
Российский путь к богатству лежит через Сибирь ("The New York Times", США)
