Если в самом скором времени ничего не произойдет, то к концу второго президентского срока Буша Северная Корея сделает достаточно плутония, чтобы создать десяток или даже больше ядерных зарядов; иранские ученые также приблизятся к полному освоению способов производства своего собственного ядерного оружия. Неплохой итог для президента, обещавшего не дать самое опасное оружие этого мира в руки самых опасных его режимов.
Причем военное решение этих вопросов вылилось бы в катастрофу даже если бы руки Соединенных Штатов не были связаны Ираком. Кроме того, американские аналитики не знают ни где Северная Корея хранит свой плутоний, ни какие технологии прячет от постороннего глаза Иран. Огромный ядерный завод с центрифугами в Натанзе до сих пор практически пуст - и чем сильнее Иран будет чувствовать угрозу, тем больше у него будет причин прятать свою программу.
Единственная надежда Буша на то, чтобы избежать подобного итога - это открыто отказаться от своих мечтаний о смене определенных режимов, убедить своих воинствующих приближенных, что он это серьезно и указать госсекретарю Кондолизе Райс (Condoleezza Rice) наконец заняться настоящей дипломатической торговлей. Начать можно было бы с открытого заявления о том, что США обязуются не предпринимать никаких попыток свергнуть правительства этих стран, если они взамен откажутся от своих ядерных амбиций.
Собственно, ни при каком другом президенте, кроме 'одностороннего' Буша мисс Райс не получила бы столько воли за границей - и столько критики внутри страны - на партизанское молчание за столом переговоров. Которое, кстати, и не достигает той цели, для которой предназначено.
Иран проигнорировал требование Совета Безопасности остановить программу обогащения урана. Единственное утешение - пока что он движется по этому пути довольно медленно. Однако Иран ограничивает инспекционный доступ к своим объектам, а на вопросы отвечать отказывается.
То, что усилиями правительства Буша иранский вопрос был отдан на рассмотрение Совета Безопасности - это правильно. Однако убедить Россию и Китай также каким-нибудь образом наказать Иран, ему наверняка будет еще труднее. Конечно, на политическую ситуацию в Иране могла бы оказать определенное влияние угроза международной изоляции, однако если Совет не придет к единому решению запретить экспорт иранской нефти (а даже Белый дом, при всей своей внешней воинственности, вряд ли готов заплатить по политическим счетам, предъявленным теми, по кому ударит дальнейшее повышение цен на топливо), то позиции иранского руководства вряд ли удастся достаточно быстро поколебать.
С Северной Кореей все остальные участники шестисторонних переговоров не садились за стол уже несколько месяцев. Когда поехать в Северную Корею для придания переговорам нового импульса вызвался заместитель госсекретаря Кристофер Хилл (Christopher Hill), начальство сказало 'нет'.
Единственный путь, в конце которого просматривается хотя бы слабая возможность успеха - убедить эти режимы в том, что для обеспечения собственного выживания им не нужно ядерное оружие, а также в том, что они обязательно будут вознаграждены, если будут вести себя прилично.
Это не значит, что надо закрывать глаза на прочие их прегрешения. Скорее наоборот - таким образом Соединенные Штаты могут открыть себе путь к более серьезным дискуссиям с этими странами по поводу плохой жизни их народов, поддержки терроризма или торговли запрещенными технологиями.
Никакой гарантии того, что Тегеран или Пхеньян примут такое предложение, конечно же, нет. Однако, если Вашингтон предпримет серьезную попытку такое предложение сделать, то китайцам, русским и упрямым европейцам будет в случае чего уже труднее выступать против введения санкций. А что касается Ирана, то в этом случае там может начаться та самая внутриполитическая борьба, на которую все надеется Буш - и которую не удалось вызвать к жизни ни громом орудий, ни демократическими причитаниями.
