Попробуйте подобрать ассоциации к словам "русский" и "Вудсток" (рок-фестиваль в США в 1969 г., ставший для многих олицетворением эры хиппи - Прим. пер.) и вы получите приблизительное представление, о чем речь. Грязь. Водка. Проливной дождь. Злобные стражи порядка. Жуткие санитарные условия. Восемьдесят тысяч подвыпивших, счастливых, грязных людей. Фестиваль "Нашествие" - самый масштабный, пьяный и веселый рок-фестиваль в России. Проходит он на огромном поле в 200 км к востоку от Москвы. Я регулярно посещаю его уже много лет. В этот раз я впервые взяла с собой своего 14-летнего сына Сашу. Это было ужасно.
Какие перемены. Когда я начала ходить на такие концерты, а это было где-то в 1988 г., они обычно проводились на чьей-нибудь квартире, забитой до отказа, где зрители сидели на полу. Исполнители зачастую были объявлены КГБ в розыск. Подростки склонны к излишней драматизации, но это и правда было очень серьезно. Мы как минимум рисковали нажить проблем с родителями. А в худшем случае нам грозила тюрьма за общение с "диссидентами" в ту репрессивную, все еще коммунистическую эпоху.
Мой сын растет в совершенно другой России. Теперь вы не увидите на "Нашествии" сотрудников тайной полиции, разве что как зрителей. Теперь здесь танцуют и целуются. 23-летняя Вероника с цветастым индийским шарфом на бедрах поверх джинсов слушает горловое пение сибирского шамана. Она здесь затем, чтобы "хотя бы на несколько дней забыть о стране и политике". Другие зрители разрисовали лица яркими красками, нацепили рога и улыбающиеся мексиканские маски. Каких только флагов нет в толпе - и коммунистические, и имперской России, и даже американской Конфедерации. Один парень с Че Геваррой на знамени громко жалуется, что "на фестивале недостаточно свободы". Под этим он подразумевает свободу пронести сюда водку.
Свобода. Во время перестройки, когда я ходила в школу, у этого слова было совсем иное значение. Наши учителя истории только-только выбросили старые советские учебники и на уроке вслух читали нам газеты. Наши рок-кумиры говорили нам, что мы - часть чего-то большего. "Этот поезд в огне, и нам некуда больше бежать", - пел Борис Гребенщиков из "Аквариума". "Перемен требуют наши сердца!" - восклицал Виктор Цой, лидер группы "Кино". Тогда никто не думал о том, чтобы "забыть" о политике. Вся страна открывалась миру; в наэлектризованном воздухе витало что-то новое. Это пьянило сильнее, чем пиво.
Некоторые из музыкантов, выступающих на "Нашествии", тоже помнят то время. Константин Кинчев, лидер классической рок-группы "Алиса", - это российский Лу Рид (Lou Reed). Он начал с исполнения старого хита, написанного еще 15 лет назад. В припеве есть такие слова: "Смутные дни - время делить власть! Смутные дни - время решать, с кем ты!" Тогда, 15 лет назад, эти слова значили одно. Сегодня - совсем другое. Когда-то Кинчев бунтовал против режима, а среди его последних работ - православный рок и патриотические песни. Его шоу напоминало возрождение былой "Алисы". Кинчев демонстрировал татуировки на мускулах и бросал яростные взгляды на толпу, где агрессивно толкались фанаты, завернутые в знаменитые черные флаги группы. Но прислушайтесь. "Испокон веков граничит с Богом моя светлая Русь, - поет Кинчев. - Мы рождены под этим небом! За светлую Русь!"
Два года назад, в декабре, я была на Майдане в Киеве, когда тысячи молодых людей вышли на улицы в грязь и слякоть, чтобы опротестовать фальсифицированные выборы. Их "оранжевая революция" одержала победу. Ее топливом была надежда на будущее, а ее пищей - музыка. Коллективы вроде "Океана Эльзы" бесконечно сменяли друг друга, развлекая мерзнущую толпу. Там и тогда музыка действительно была революционной.
После революции в Киеве заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков собрал у себя крупнейших рок-звезд перестроечной эпохи, подлинных героев моего поколения, чтобы узнать, не собирается ли кто-нибудь из них создать политические хиты. Они кротко ответили, что нет. "Рок-звезды не рискуют писать политические песни, - говорит известный рок-критик Артемий Троицкий. - Это означало бы попасть в черный список на государственном телевидении".
Рядом со мной в толпе "Алисе" подпевает Александр Ежик, 23-летний гигант в кожаной куртке, с собранными в хвост длинными волосами. Пытаясь утешить меня, он говорит, что у российской молодежи есть все, что нужно. "Мы не хотим новых баррикад. Жизнь только-только стабилизировалась. Спросите у людей. Я уверен, что две трети проголосовали бы за Путина прямо здесь на фестивале".
Говоря это, он подмигивает, как будто желая сказать, что в России все-таки есть подпольное движение. Затем вытаскивает пластиковую бутылку из-под пива, наполненную прозрачной жидкостью. "Чистый самогон!" - ухмыляется он. Возможно, старая пословица правдива и в отношении сегодняшних молодых россиян. Мы пьем, чтобы забыть, что мы потеряли.
