Помните знаменитую шутку Ирвинга Кристола (Irving Kristol), которого часто называют 'крестным отцом неоконсерватизма'? Он как-то заметил: неоконсерватор - это 'либерал, которому действительность дала хорошего пинка'. Что ж, совсем недавно 'неоконам' вновь пришлось пережить это неприятное ощущение. Только на сей раз действительность настигла их не в тиши вашингтонских кабинетов, а на багдадских улицах.
Даже сегодня, когда многие районы Ирака захлестнула ужасающая волна насилия, надежда на благополучный - хотя бы относительно - исход все же остается. Но даже если стране удастся избежать гражданской войны или возврата к диктатуре, от краеугольного камня неоконсервативного мировоззрения из-за иракских событий остались одни осколки. Кто теперь согласится, что военная интервенция коалиции под руководством США - приемлемый метод распространения демократии в мире? Сегодня, когда эта идея испускает в Ираке последний вздох, в Вашингтоне уже началась борьба за право разрабатывать основы нового внешнеполитического курса США.
Оценивая причины неудачи в Ираке, следует заметить, что 'неоконы' так и не освободились от чисто либеральной склонности принимать желаемое за действительное - как бы им ни хотелось думать иначе. Их главная ошибка состояла в явной недооценке трудностей с построением стабильной демократии в Ираке. Этот просчет усугублялся наивной уверенностью в том, что демократизация Ближнего Востока соответствует интересам США. Провозглашая вдохновленную 'неоконами' 'программу свободы' - демократизации в мировом масштабе - президент Джордж У. Буш заметил: 'Теперь жизненные интересы Америки и наши глубочайшие убеждения полностью совпадают'.
'Программа свободы' привлекательна уже потому, что по идее избавляет от неприятного выбора между нравственностью и целесообразностью, сопровождающего 'реальную политику' в киссинджеровском духе. Она чем-то напоминает статьи в женских журналах о том, как получить 'все и сразу': сочетать успешную деловую карьеру с воспитанием детей, напасть на страну, и быть уверенным, что ее жители встретят вас цветами, дестабилизировать деспотический, но дружественный режим, не сомневаясь, что новая власть будет еще больше соответствовать американским интересам.
Но от реальности никуда не денешься - в Ираке воцарился кровавый хаос, а избиратели в арабских странах проявляют неприятную склонность отдавать голоса ХАМАС, 'Хезболле', 'Братьям-мусульманам' и иже с ними.
Официально администрация Буша демонстрирует непоколебимую решимость. Неофициально, однако, она уже отправляет 'программу свободы' под сукно. В этом месяце президент Буш окажет в Белом доме теплый прием президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву - этот человек запрещает оппозиционные партии и затыкает рот прессе, но при этом возглавляет стратегически важное, богатое нефтью государство. Правительства Саудовской Аравии и Египта сегодня вновь рассматриваются как важные союзники и оплоты стабильности - а не объекты для применения 'программы свободы', пусть и в среднесрочной перспективе.
По словам одного высокопоставленного представителя администрации, 'в долгосрочном плане' демократизация Ближнего Востока, да и всей планеты остается 'актуальной задачей'. Однако он признает, что в краткосрочной перспективе все обстоит не так просто. В конце концов, замечает этот чиновник, 'не стоит забывать, что Гитлер пришел к власти в результате демократических выборов'.
Так что же, 'неоконы' посыпав голову пеплом, покинули Вашингтон, и больше мы о них не услышим? Ни в коем случае. Напротив, война в Ливане, конфронтация с Ираном и готовившийся теракт на трансатлантических авиалиниях вновь придали им энергии. На телеэкране мы вновь видим знакомые лица, и слышим все те же призывы к решительным действиям и применению военной силы.
Тем не менее, хотя 'неоконы' остаются в фаворе у телекомпаний (они всегда привлекают внимание аудитории), неоконсервативный проект как таковой во многом утратил первоначальную стройность. Сегодня, когда 'программа свободы' оказалась на грани краха, идеалистический аспект неоконсерватизма по сути сошел на нет. Остался лишь милитаризм и вера в односторонние действия США - но и эти идеи, с учетом горького иракского опыта, уже не так популярны в нашем обществе.
Большинство 'неоконов' по-прежнему настаивает, что решение о вторжении в Ирак было правильным в принципе, но негодным по исполнению. Однако в этом они напоминают коммунистов, утверждавших, что в теории их учение - единственно верное: страдает лишь его практическая реализация. Твердые сторонники концепции с этим, пожалуй, согласятся, но 'попутчики' уже отходят в сторону.
Отказ от либерального, демократического аспекта неоконсервативной философии вряд ли удивит скептиков в Европе и на Ближнем Востоке - они всегда считали разговоры 'неоконов' о свободе и демократии лишь лицемерной позой, прикрывающей продвижение американских интересов.
Однако эту точку зрения нельзя считать справедливой. Ее сторонники не учитывают характер дискуссии в самих США: ведь неоконсервативная концепция оформилась именно в противостоянии 'аморальному реализму' политиков вроде Генри Киссинджера (Henry Kissinger). Кстати сам г-н Киссинджер - в публичных выступлениях отзываясь об авторах 'программы свободы' с неизменной учтивостью - в неформальной обстановке отпускал 'шуточки' вроде: 'Я поддержал вторжение в Ирак по геостратегическим соображениям, но мне и в голову не могло прийти, что им достанет глупости попытаться построить в этой стране демократию'. Реализм в киссинджеровском духе снова входит в моду в Вашингтоне, хотя сторонники этой концепции пытаются найти для нее более привлекательную 'упаковку'. Специалисты из фонда New America Foundation - вашингтонского аналитического центра, ставшего пристанищем для многих 'новых реалистов' - экспериментируют с лозунгами типа 'этического реализма' и 'американского интернационализма', призванными нейтрализовать обвинения в том, что первая концепция безнравственна, а вторая - непатриотична.
Конечно, эти поиски 'сбалансированного' лозунга выглядят слегка комично, само интуитивное стремление к взвешенности вполне разумно. Хотя определенная корректировка крайностей неоконсервативной идеологии после Ирака представляется неизбежной, здесь важно не перегнуть палку.
Концепция 'неоконов' стала реакцией на 'аморальную', по их мнению, политику Киссинджера и 'слабость' администраций Картера и Клинтона. Они справедливо указывали на то, что архитекторы 'разрядки' с готовностью игнорировали освободительные движения в Восточной Европе. Нельзя не согласиться и с их утверждением, что в 1990-х гг. Запад неоправданно медлил с военной интервенцией на Балканах. Проблема заключается в том, что эти правильные тезисы привели их к неверному выводу - чрезмерной уверенности в эффективности военной силы и возможности быстрого построения демократии после падения тоталитаризма.
История неоконсерватизма показывает: на рынке идей, как и на фондовой бирже, существует тенденция к резким колебаниям котировок. Милитаристские и унилатералистские аспекты неоконсерватизма, несомненно, нуждаются в переосмыслении. Кроме того, американцам следует глубже изучить социальные и исторические предпосылки, необходимые для успешного построения демократии. Опасность здесь заключается в том, что пересмотр постулатов неоконсерватизма может зайти слишком далеко - вплоть до отката Америки к изоляционизму или циничного отказа от самой идеи распространения демократии. Если такое случится, остальной мир, возможно, еще пожалеет о закате неоконсервативной идеологии.
