Юрген Лиги пишет о том, что Бельгия и Нидерланды считают предателями тех своих соотечественников, которые вместе с эстонцами сражались на Синимяги, и полагает, что мы не убедительны в своих устремлениях, если даем повод обвинять нас в нацизме.
Парламент вновь пытается определить, кто достоин именоваться борцом за свободу Эстонии и что следует называть борьбой за свободу. И без этих усилий эстонцы сердцем знают, кто есть кто. Однако одних чувств, тем более, когда они задеты, недостаточно. До сих пор в парламенте не прошла ни одна попытка дать определения.
Главное внимание в ходе таких попыток уделяется Второй мировой войне и обращению Юри Улуотса (премьер-министр ЭР - Ред.), который 7 февраля 1944 года обратился к эстонскому народу с призывом присоединиться к объявленной Германией мобилизации. Принцип преемственности республики сделал этот призыв о присоединении к оккупационным войскам легитимным. Призыв был услышан, к немецким войскам присоединились не 10 тысяч, как рассчитывали немцы, а свыше 30 тысяч эстонцев, которые оказали сопротивление российской армии.
Германия и Россия
Так сложилась история, что симпатии эстонцев были скорее на стороне проигравшей войну Германии, чем России. Нашу независимость уничтожила не нацистская Германия, а красная Россия, совершившая на нашей земле больше зла. Позже это отношение только укрепилось. В то время как Германия вернулась на путь либеральной демократии, Россия еще не одно десятилетие навязывала нам свои тоталитарные идеалы и не отказалась от них по сей день.
Вопрос о том, распространяется ли статус борцов за свободу на воевавших в составе Эстонского стрелкового корпуса, в данном случае неуместен. Мобилизованные в российскую армию не заслужили насмешек. Они были храбрыми воинами, на их долю выпали суровые военные испытания. Но их целью было лишь окончание войны и возвращение домой. Они и предположить не могли, что, надев мундир государства, удушившего Эстонскую Республику, они боролись за ее восстановление.
Мир очень сложен, и это отчасти объясняет, почему Рийгикогу не удалось до сих пор дать определения. Эстонцы, как и наши партии, не придерживаются единого мнения. Уничтожение Нарвы в 1944 году Центристская партия и Народный союз считают освобождением: первая финансово поддержала празднование преступления, второй направил приветствие в советском духе. Придерживающаяся национальной идеи Res Publica постаралась не отстать от них. Задним числом никто не пожалел о содеянном. У Бронзового солдата из числа правящих партий есть два защитника и один противник.
Разногласия обусловлены не только внутренними интересами партий, но и внешнеполитическими интересами государства.
Даем повод
Мундир Waffen-SS не может быть отличительной чертой борца за свободу не только из-за внутренних причин, но и потому, что на Нюрнбергском процессе эта организация была объявлена преступной. Бельгия и Нидерланды считают предателями тех своих соотечественников, которые вместе с эстонцами сражались на Синимяги. Вот такая разная у нас история. Мы не убедительны в своих устремлениях, если даем повод обвинять нас в нацизме.
Призыв Юло Улуотса может быть по-разному истолкован с юридической точки зрения. Оккупация сама по себе незаконна, и конструкция наших начинаний понятна не всем.
США, всегда признававшие преемственность Эстонской Респуб-лики, считают носителем преемственности не выступившего с призывом Улуотса, а генерального консула Эстонии в Нью-Йорке Йоханнеса Кайву.
Все эти различные мнения партий, внешнеполитические и юридические спорности наложили отпечаток на законопроекты как в правительстве, где министр обороны поддерживал их, так и в парламенте. Правительство, чтобы решить наконец этот вопрос, инициировано рассмотрение подготовленного им законопроекта, который должен удовлетворить разные стороны.
За свободу
В нем борьбой за свободу (и соответственно - борцами за свободу) названа борьба за восстановление Эстонской Респуб-лики и против российской и немецкой оккупации. Этот законопроект подчеркивает преемственность республики и не позволяет считать борцами за свободу тех, кто участвовал в военных преступлениях и преступ-лениях против человечности.
Под свободой мы ведь понимаем свободное государство, а под борьбой за свободу - борьбу во имя ее.
Почему мы должны не признавать тех, кто воевал во имя этих целей еще до того как Улуотс выступил с заявлением, или позже, когда ими двигали иные мотивы? Почему мы должны забывать тех, кто добровольно вступил в финскую армию, и всех других, кто, сражаясь, пересек границу Эстонии? Можно, конечно, ограничиться вооруженной борьбой, но тогда возникает вопрос - не забудем ли мы незаслуженно другие формы сопротивления и борьбы.
Проводить границы - это слишком узко. Разумнее расширить их с помощью формулировок и, вынося оценки, не забывать о совести. Мнение тех, у кого нет совести, кто тычет в глаза карательными батальонами и Красной Армией или попрекает тем, что и этот законопроект якобы признает нацистские преступления, не имеет значения. Та борьба и те преступления не имеют никакого отношения к этому законопроекту. Хотелось бы, чтобы парламентское обсуждение на этот раз избежало ненужных фобий.
Юрген Лиги - министр обороны
