Империи - локомотивы истории. Но в прошлом столетии они оказались весьма недолговечными - ни одна империя не увидела начала нового века. Сегодня на политической карте империй нет - по крайней мере, официально. Но эта ситуация может скоро изменится, если США - и даже Китай - последуют зову своей имперской судьбы. Смогут ли они избежать участи, постигшей предшественников?
Ход событий в мире всегда определяли империи, а не национальные государства. То, что мы называем историей человечества, во многом - летопись деяний 50-70 империй, в разное время правивших обширными пространствами и множеством народов в разных регионах планеты. Однако со временем их 'срок жизни' стал снижаться. По сравнению с предшественницами в период античности, средневековье и новое время, империи прошлого столетия оказались на удивление недолговечными. Сокращение 'жизненного цикла' империй оказывает глубокое влияние и на события наших дней.
Официально империй сегодня не существует - есть только 190 с чем-то 'обычных' государств. Однако призраки империй прошлого все еще бродят по планете. Региональные конфликты на разных континентах - от Центральной Африки и Ближнего Востока до Центральной Америки и Востока Дальнего легко - а часто и демагогически - объясняются прегрешениями прежних империй: там границу неправильно провели, здесь посеяли межэтническую рознь, следуя принципу 'разделяй и властвуй'.
Более того, во многих влиятельных государствах сегодняшнего мира безошибочно угадываются черты породивших их империй. Возьмем Российскую Федерацию: русские составляют менее 80% ее населения. А Великобритания и сегодня по сути представляет собой 'империю англичан'. Современные Италия и Германия рождены не национальными движениями, а экспансией Пьемонта и Пруссии. Еще нагляднее наследие империй проявляется за пределами Европы. Нынешняя Индия, например, во многом сформировалась в эпоху Великих Моголов и британского колониального правления. (Один индийский офицер как-то сказал мне: 'Армия Индии сегодня более 'английская', чем британская армия'. Когда мы проезжали через военный городок в Мадрасе, я понял, что он прав: сотни затянутых в хаки пехотинцев при виде офицера вытягивались в струнку и отдавали честь). Сегодняшний Китай - прямой потомок Срединного Царства. В Новом Свете наследие империй заметно от Канады на Севере до Аргентины на юге: в Канаде официальным главой государства остается британский монарх, а Фолклендские острова до сих пор принадлежат Англии.
Одним словом, в сегодняшнем мире бывшие империи или их колонии занимают такое же место, как и национальные государства. Даже организации, созданные в 1945 г. для переустройства международной системы, несут явный имперский отпечаток. Разве институт постоянных членов Совета Безопасности ООН не напоминает 'джентльменский клуб' бывших империй? И что такое 'гуманитарные интервенции', если не более политкорректная формулировка понятия 'цивилизаторской миссии' прежних империй Запада?
Сколько 'живут' империи?
Принято считать, что 'жизненный цикл' империй, великих держав и цивилизаций подчиняется неким предсказуемым закономерностям. Однако больше всего в империях прошлого поражают громадные различия не только в размерах их владений, но и в продолжительности существования. Особенно примечателен тот факт, что 'жизнь' современных империй оказывается куда короче, чем у их античных и средневековых предшественниц.
Взять хотя бы три Римские империи. Западная Римская империя возникла в 27 году д.н.э., когда Октавиан назвался Цезарем Августом и стал императором по всем признакам, кроме самого этого титула. Ее конец наступил со смертью императора Феодосия в 395 г., когда Константинополь официально превратился в 'конкурирующую' столицу римского государства: таким образом, она просуществовала 422 года. В этот же момент родилась Восточная Римская империя, которая продержалась 1058 лет - до разгрома Византии турками-османами в 1453 г. Священная Римская империя существовала с 800 г., когда был коронован Карл Великий, до 1806 г., когда Наполеон забил в ее гроб последний гвоздь. Таким образом, 'средняя продолжительность жизни' для Римских империй составляет 829 лет.
Подобные расчеты, при всей своей приблизительности, позволяют сравнить 'жизненные циклы' различных империй. Три Римские империи в этом смысле оказались 'долгожителями'. Так, средний показатель для ближневосточных империй (Ассирии, государства Аббасидов, Османской империи) составляет чуть больше 400 лет, в Египте и Восточной Европе империи существовали в среднем по 350 лет, для Китая - если выделить каждую из основных династий в отдельный 'имперский цикл' - аналогичная цифра равна 300 с лишним годам. Различные империи в Персии, Индии и Западной Европе 'жили' в основном от 200 до 300 лет.
После взятия Константинополя дольше всех просуществовала, несомненно, Османская империя - 469 лет. Восточноевропейские империи Габсбургов и Романовых продержались по три с лишним столетия. Великие Моголы правили большей частью нынешней Индии 235 лет. Почти столько же длилось царствование династии Сафавидов в Персии.
Точная датировка 'морских' империй с метрополиями в Западной Европе - задача более сложная, поскольку относительно хронологии их существования существуют разные точки зрения. Тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что британская, голландская, французская и испанская империи продержались примерно по 300 лет, а португальская - почти 500.
Империи, возникшие в 20 веке, напротив, имели сравнительно короткий 'жизненный цикл'. Большевистский СССР просуществовал менее 70 лет (1922-1991 гг.) - по историческим меркам, совсем недолго; впрочем, Китайская Народная Республика еще не преодолела даже этого рубежа. Японская колониальная империя - начало ей было положено присоединением Тайваня в 1895 г. - едва протянула полвека. Самой недолговечной из империй 20 столетия оказался гитлеровский Третий Рейх: его экспансия за пределы границ Германии началась в 1938 г., но уже к началу 1945 г. он был изгнан со всех захваченных территорий. Формально Третий Рейх просуществовал 12 лет, но империей в подлинном смысле - т.е. государством, управляющим другими народами - он был лишь половину этого срока. Лишь Бенито Муссолини оказался еще более незадачливым 'империалистом', чем Гитлер.
Почему империи 20 века оказались столь непрочными? Ответ отчасти связан с их стремлением к беспрецедентной централизации власти, контролю над экономикой и социальной однородности.
Новым империям, возникшим после Первой мировой войны, не удовлетворяла эффективная, но импровизированная административная система, характерная для традиционных колониальных империй, в том числе беспорядочное смешение имперских и местных законов и делегирование определенных полномочий и статуса некоторым коренным этническим группам в колониях. От строителей национальных государств в 19 веке они унаследовали ненасытную жажду единообразия; в результате эти образования скорее можно определить как 'имперские государства', а не классические империи. Новые империи отбросили традиционные религиозные и правовые нормы, ограничивавшие государственное насилие. Они упорно строили на месте существующих социальных структур новую иерархическую систему, с наслаждением ломали старые политические институты. Но главное, они превратили жестокость в высшую добродетель. Преследуя свои цели, они вели 'тотальные' войны, направленные не только против вооруженных и специально обученных представителей государства-противника, но и против целых социальных или этнических групп. Вот один факт, типичный для нового поколения 'кандидатов в императоры': Гитлер обвинял британцев в 'мягкотелости' по отношению к индийскому национальному движению.
Имперские государства середины 20 века во многом сами вырыли себе могилу. Немцы и японцы утверждали свою власть над другими народами с такой жестокостью, что полностью подорвали возможности сотрудничества с местным населением и создали предпосылки для развертывания Движения сопротивления. Это была опрометчивая политика, ведь многие из тех, кого державы Оси 'освободили' от прежних правителей (Сталина в Восточной Европе, европейских империй в Азии) поначалу приветствовали новых хозяев. В то же время территориальные амбиции этих имперских государств были настолько безграничны - а их общая стратегия настолько иллюзорна - что они очень быстро породили несокрушимую коалицию империй-соперниц - Британии, США и СССР.
Почему мы воюем
Империя не способна просуществовать долго, если у нее нет долгосрочной опоры среди местного населения, или она допустит объединение империй-соперниц во враждебную коалицию, превосходящую ее по силам. Важнейший вопрос заключается в следующем: изменилось ли поведение сегодняшних мировых держав по сравнению с их предшественницами-империями?
Публично лидеры американской и китайской республик отрицают наличие у них каких-либо имперских устремлений. Оба государства родились в ходе революций, и имеют давние 'антиимпериалистические' традиции. Но в какие-то моменты маска сбрасывается. Так, открытки, которые рассылал знакомым на Рождество 2003 г. вице-президент США Дик Чейни (Dick Cheney) содержали красноречивую цитату из Бенджамина Франклина: 'Если воробей не упадет на землю, чтобы Господь этого не заметил, возможно ли возникновение империи без Его помощи?'. В 2004 г. один высокопоставленный советник президента Буша заметил в разговоре с журналистом Роном Зюскиндом (Ron Suskind): 'Мы теперь - империя, и своими действиями мы формируем рукотворную реальность. . . Мы движем историю'. Возможно, подобные мысли приходят и к китайским лидерам. Но даже если этого не происходит, ничто не мешает республике на практике вести себя 'по-имперски', продолжая клясться в верности республиканским добродетелям.
По историческим меркам США - еще очень молодая империя. Ее экспансия на самом американском континенте в 19 веке носила неприкрыто империалистический характер. Однако относительная легкость, с которой первоначальная федерация штатов поглощала обширные, но малонаселенные территории, препятствовала формированию подлинно имперского менталитета и не создавала каких-либо проблем для существования республиканских политических институтов. И напротив, заморская экспансия США, началом которой можно считать Испано-американскую войну 1898 г., сопровождалась куда большими трудностями и именно по этой причине в этот период на горизонте не раз появлялся призрак превращения президентского кресла в 'императорский трон'. Если оставить за скобками Американское Самоа, Гуам, Северные Марианские острова, Пуэрто-Рико и Американские Виргинские острова, которые стали зависимыми территориями США на постоянной основе, американские интервенции за рубежом как правило продолжались сравнительно недолго.
В 20 веке США оккупировали Панаму в течение 74 лет, Филиппины - 48 лет, острова Палау - 47 лет, Микронезию и Маршалловы острова - 39 лет, Гаити- 19 лет, и Доминиканскую республику - 8 лет. Официальная оккупация Западной Германии и Японии после Второй мировой войны продолжалась, соответственно, 10 и 7 лет, хотя в этих странах, как и в Южной Корее, до сих пор дислоцируются американские войска. Кроме того, начиная с 1965 г. внушительный американский контингент был направлен в Южный Вьетнам, однако уже к 1973 г. он был выведен.
Подобный исторический опыт подкрепляет распространенное мнение о том, что американское военное присутствие в Ираке и Афганистане после окончания президентского срока Джорджа У. Буша не продлится долго. Сегодняшние империи - особенно если они не признают себя таковыми - непрочны, но по особым причинам, отличающим нашу эпоху от предыдущих.
В случае с американской империей ее эфемерность связана в первую очередь не с враждебностью покоренных народов или угрозой со стороны держав-конкурентов (что становилось причиной распада других империй 20 столетия), а с внутриполитическими ограничениями. Эти ограничения проявляются в трех главных формах. Первую можно назвать 'дефицитом войск'. Когда в 1920 г. Британия успешно подавила крупное восстание в Ираке, она ввела туда внушительный контингент: на каждых 23 жителей страны приходился 1 британский солдат. Сегодня США явно не способны обеспечить подобное соотношение сил: на одного американского солдата приходится 210 иракцев.
Проблема, вопреки бытующему мнению, не носит чисто демографического характера. В Соединенных Штатах здоровых молодых людей хватает (по численности мужчин в возрасте от 15 до 24 лет они во много раз превосходят Ирак или Афганистан). Дело в том, что численность вооруженных сил США составляет очень небольшую долю населения - 0,5%. Кроме того, участие в боевых действиях на заморских театрах принимает лишь небольшая, наиболее подготовленная часть этих вооруженных сил.
Солдат из элитных частей слишком берегут, чтобы без колебаний посылать их на смерть. Да и заменить погибших непросто. Каждый раз, когда я читаю в газетах о трагической гибели в бою очередного американского солдата, на память приходят строки Редъярда Киплинга - величайшего из британских 'имперских' поэтов:
Случайный бой в Афганистане,
В ущелье гор сырой рассвет,
В две тысячи образованье
Свалил джезайл за пять монет -
Краса и гордость эскадрона
В седле подстрелен как ворона.
['Арифметика афганской границы', перевод Ф. Толстого]
Вторым сдерживающим фактором для американской 'неофициальной' империи служит бюджетный дефицит США. Расходы на войну в Ираке оказались куда больше, чем прогнозировала администрация: с начала вторжения в 2003 г. они уже составили 290 миллиардов долларов. По отношению к объему ВВП США эта цифра выглядит не столь уж впечатляющей - всего 2,5%, но выделить больше средств на ускоренное послевоенное восстановление Ирака казна оказалась не в состоянии, а ведь это могло бы предотвратить разгорающуюся в стране гражданскую войну. Другие приоритетные расходы - например, финансирование обязательств государства в рамках системы Medicare - не позволили реализовать План Маршалла для Ближнего Востока, на что так надеялись некоторые иракцы.
Наконец, и это, пожалуй, самое важное, американское общество воспринимает имперскую политику без энтузиазма. Империи прошлого без труда обеспечивали общественную поддержку даже самых продолжительных военных конфликтов. Их потомок - Соединенные Штаты - подобные навыки явно утратил. Уже через полтора года после вторжения в Ирак большинство американских избирателей, по данным опросов социологической службы Gallup, считало его ошибкой. Для сравнения, разочарование во Вьетнамской войне достигло таких же масштабов лишь в августе 1968 г. - когда с момента ввода в страну крупного американского контингента прошло уже три года, а потери США убитыми приближались к 30000 человек.
Существует масса гипотез, призванных объяснить сокращение 'жизненного цикла' империй в нашу эпоху. Некоторые утверждают, что из-за вездесущности новостных СМИ потенциальные 'императоры' уже не в состоянии тайком злоупотреблять властью. Другие настаивают, что передовые военные технологии больше не дают Соединенным Штатам неоспоримого преимущества: самодельные фугасы - подобно примитивным ружьям-джезайлам 'за пять монет' во времена Киплинга - сводят его к нулю, поскольку мощнейшее и ультрасовременное оружие для борьбы с партизанами зачастую просто непригодно.
Однако подлинные причины непрочности - да и самой 'неофициальности' - современных империй связаны не с этим. Нравится нам это или нет, но империи становятся движущей силой истории, поскольку этот формат позволяет обеспечить 'эффект масштаба'. Так, большинство национальных государств может поставить под ружье лишь ограниченное число людей. Империя же в этом плане обладает большей 'свободой рук': одна из ее важнейших функций - мобилизация и оснащение мощных вооруженных сил, состоящих из представителей многих народов, а также сбор налогов и обеспечение займов для их финансирования - опять же подкрепляемых ресурсами многочисленных колоний.
Но зачем вообще нужны эти войны? Ответ опять же связан с экономикой. Среди 'эгоистических' целей имперской экспансии - жизненная необходимость обеспечить безопасность метрополии за счет разгрома внешних врагов, пополнение казны за счет налогов и прочих платежей, взимаемых с покоренных народов, ну и, конечно, материальные 'трофеи' - новые земли для колонизации, сырьевые ресурсы, драгоценные металлы. Чтобы оправдать расходы на завоевание и колонизацию новых земель, империя, как правило, должна получать все указанные ресурсы по более низким ценам, чем это возможно в ходе свободного товарообмена с независимыми народами и другими империями.
В то же время империя зачастую обеспечивает своих граждан 'общественными товарами' - т.е. благами, распространяющимися не только на самих колонизаторов, но и на покоренные народы - да и третьи страны тоже. Это могут быть мир и порядок в том смысле, который мы вкладываем в понятие Pax Romana, рост торговли и инвестиций, совершенствование образования (порой, но не всегда, связанного с обращением в ту или иную религию), или улучшение материальных условий жизни.
Имперское правление держится не только на штыках. Не только солдаты, но и гражданские служащие, поселенцы, общественные организации, бизнесмены и местные элиты разными способами обеспечивают на периферии исполнение решений центра. Кроме того, преимущества империи распространяются не только на ее правителей и их 'клиентов'. Колонисты из малообеспеченных слоев населения метрополии также зачастую пользуются ее благами. Даже для тех, кто не отправляется за море, победы имперских легионов в чужих землях становятся предметом гордости. Среди тех, кому империя приносит выгоды, зачастую оказываются и местные элиты в колониях.
Таким образом, империя возникает и существует, если в глазах самих империалистов выгода от правления другими народами превышает связанные с этим издержки, а в глазах самих покоренных народов выгоды от подчинения иностранной державе перевешивают 'издержки', связанные с сопротивлением колонизаторам. Косвенно в подобных расчетах фигурирует и 'упущенная выгода' в случае передачи другой империи власти над той или иной территорией.
С учетом всего этого можно сказать, что сегодня издержки, связанные с управлением Ираком и Афганистаном представляются большинству американцев 'чрезмерными', преимущества - в лучшем случае сомнительными, и к тому же ни одна конкурирующая империя не может или не желает испытать там собственные силы. А поскольку республиканские институты Америки, пусть и подвергаются давлению, но остаются в неприкосновенности, сегодняшние Соединенные Штаты мало напоминают Рим 1 века д.н.э. Да и нынешний президент, хоть он и стремится расширить полномочия исполнительной власти, на Октавиана не тянет.
Однако все это может измениться. На нашей все более перенаселенной планете, где рано или поздно неизбежно возникнет дефицит некоторых видов сырья, сохраняются все главные предпосылки имперского соперничества. Посмотрите, с какой энергией Китай в последнее время добивается 'особых отношений' с богатыми сырьем странами в Африке и других регионах. Или задайте себе вопрос: даже если в Америке возобладает 'неоизоляционизм', как долго она сможет самоустраняться от событий в мусульманском мире перед лицом новых атак исламистских террористов?
Признаем: сегодня империи не только стесняются называться таковыми, но и не пользуются 'спросом'. Однако опыт истории говорит о том, что завтра маятник баланса сил может снова качнуться в их сторону.
Найэлл Фергюсон - профессор истории Гарвардского университета и старший научный сотрудник Гуверовского института (Hoover Institution) при Стэнфордском университете (Stanford University). Его последняя книга называется 'Мир войн: конфликты 20 века и упадок Запада' (The War of the World: Twentieth Century Conflict and the Descent of the West)
_______________________________________________________
Химеры империи: что такое новый американский миропорядок ("Foreign Affairs", США)
Империя: оправданию не подлежит ("The Independent", Великобритания)
