В конце прошлого года я в составе небольшой группы экспертов побывал в Афганистане: мы приехали туда по приглашению НАТО, чтобы своими глазами увидеть, как проходит операция альянса по восстановлению этой многострадальной страны.
Первый день мы провели в Кабуле, участвуя в различных брифингах, а затем гостеприимные хозяева-натовцы отправили нас военным самолетом в город Герат на западе страны, недалеко от границы с Ираном. Планировалось, что днем мы осмотрим натовскую базу в этом городе, а вечером вернемся в столицу. Однако у датского самолета, на котором мы прибыли, возникли проблемы с двигателем, и взлететь он не мог. В результате мы томились от скуки на аэродроме, ожидая вестей о другом самолете, который должен был нас забрать - C-130 германских ВВС. Вскоре, однако, нам сообщили, что запасной 'борт' не прилетит. Причина, как выяснилось, заключалась в том, что немецкие пилоты не вылетают после захода солнца. Германское командование наложило прямой запрет на ночные полеты.
Что ж, тех, кто пережил бомбардировки Англии в 1940 г. или операцию 'Барбаросса', известие о том, что сегодняшние 'Люфтваффе' не выполняют боевых вылетов в потенциально опасной ситуации, может, пожалуй, даже обрадовать. Но когда вы ведете войну против беспощадных террористов, действующих 24 часа в сутки и 7 дней в неделю, не задумываясь о том, что ночью это может быть небезопасно, ограничивать собственные операции светлым временем суток - значит связывать себя по рукам и ногам.
Причем немцы в этом смысле не одиноки. Многие европейские страны, направившие свои контингенты в Афганистан, устанавливают для своих военных столь же нелепые ограничения. Хотя их солдаты отлично подготовлены и жаждут схватиться с талибами в открытом бою, правительства этих государств до смерти боятся возмущения в обществе в том случае, если войска понесут серьезные потери. Они считают, что избиратели им этого не простят. И трагизм ситуации заключается в том, что они, скорее всего, правы.
За прошедшую неделю серия обескураживающих событий на политическом и дипломатическом фронте живо напомнила мне о той 'незапланированной ночевке' в Герате - да и о бытующем сейчас мнении, что Европе не хватает решимости даже обеспечить собственную безопасность.
На прошлой неделе мы стали свидетелями трагикомического спектакля: европейские страны НАТО одна за другой вежливо отклоняли просьбу увеличить свои контингенты в Афганистане - даже несмотря на то, что союзным войскам в этой стране зачастую остро не хватает людских ресурсов для борьбы с усиливающимся противником.
А в понедельник в Нью-Йорке Жак Ширак положил конец длительным и сложным дипломатическим маневрам, призванным не допустить появления у Ирана ядерного оружия. Он заявил, что Франция больше не видит необходимости во введении санкций ООН против Тегерана, если тот не прекратит обогащение урана.
Наблюдатели предлагают целый ряд объяснений этому 'повороту на 180 градусов': от гипотезы о том, что Франция опасается экономических последствий санкций, до предположений, будто Ширак хочет потрафить России и Китаю, выступающим против этого шага, или беспокоится, что французский миротворческий контингент в Ливане может подвергнуться нападениям со стороны 'Хезболлы', если Франция займет жесткую позицию в отношении иранских покровителей этой организации.
Но какова бы ни была непосредственная причина капитулянтской позиции Парижа, европейцы с самого начала без всякого энтузиазма относились к идее о введении санкций (кстати, в последнее время аналогичные сигналы исходят и из Берлина), и, судя по всему, готовы смириться с кошмарной перспективой превращения Ирана в ядерную державу.
Наконец, нельзя не упомянуть об, увы, предсказуемой волне возмущения, которую вызвал последний пример 'провокационного' воздействия на исламских экстремистов нашей свободы слова - я имею в виду цитату об исламе из выступления Папы Бенедикта XVI на прошлой неделе.
На этой неделе я своими ушами слышал, как член британского правительства порицает Папу за его, как он выразился, неуместные слова. Более того, министр добавил, что Папе вообще не следует высказываться о насилии со стороны мусульман - из-за крестовых походов.
У меня буквально челюсть отвисла. Если он не шутил, то это заявление следует понимать так: из-за насилия, творившегося именем Христа 900 лет назад сегодняшняя церковь, и, надо полагать, правительства европейских стран, принимавших активное участие в крестовых походах, должны навеки воздерживаться от любых высказываний на тему религиозного фанатизма. По этой логике извинений, которые неоднократно приносила церковь за свои прошлые грехи, явно недостаточно. И Папа не имеет права, даже в ходе продолжительной лекции о сложных взаимоотношениях между верой и разумом, упоминать о роли религиозного фактора в идеологии исламского терроризма.
К сожалению, в том, что слова Папы Бенедикта вызвали столь негативную реакцию в сегодняшней Европе, нет ничего неожиданного. В конце концов, само его избрание стало последней попыткой церкви возродить европейский дух в условиях усиливающейся секуляризации и культурного бесплодия.
Европа охвачена беспрецедентным по масштабу нравственным кризисом. Оппозиция войне в Ираке - это одно; и в свете последующих событий она представляется обоснованной. Но попытки уклониться от борьбы с талибами, саботаж усилий, призванных вынудить Иран отказаться от пути, ведущего к статусу ядерной державы, и априорные уступки нетерпимости мусульман к свободе слова и критики - нечто совсем другое.
Это говорит о том, что сила воли европейцев медленно, но неуклонно слабеет, что у них постепенно атрофируется даже инстинкт самосохранения. Последствия этого ощущаются не только на политической арене: достаточно вспомнить о резком снижении рождаемости по всему континенту, что можно охарактеризовать как 'демографическое самоубийство', или о нежелании европейцев встретиться лицом к лицу с последствиями экономической глобализации.
Возможно, когда-нибудь история вынесет вердикт, что упадок Европы начался в момент ее очевидного триумфа. Болезненный опыт первой половины 20 века в сочетании с экономическим успехами второй половины столетия, судя по всему, породил коллективный паралич воли. Великие цивилизации гибнут не из-за внешних форс-мажорных обстоятельств, а от истощения внутренней жизненной силы.
Симптомы этого нравственного коллапса пока проявляются вдалеке от процветающих и все еще, в общем, безопасных 'градов и весей' Старого Света - в горах Афганистана, кабинетах тегеранского МИДа и на ближневосточных улицах, заполненных разъяренными толпами, сжигающими портреты Папы. Но сама болезнь - и в этом нет никаких сомнений - гнездится не там, а в сердце Европы.
__________________________________________________
Хватит извинений! ("The Washington Post", США)
Столкновение цивилизаций на берегах Босфора ("The Financial Times", Великобритания)
Возврат в средневековье ("The Guardian", Великобритания)
