Чем корка смолоду пропитается, тем в старости отдавать будет - говорит пословица. Какое знание о Польше впитывают в себя ученики в других странах? Что они узнают о нашей истории из своих учебников? Разумеется, учебники - лишь один из элементов получения знания о других государствах. Например, сложно в европейских учебниках найти что-то об истории Ямайки, но благодаря музыке регги эта страна вызывает позитивные ассоциации у немалой части европейских подростков. Однако нельзя недооценивать то, какой образ нашей страны создается в иностранных учебниках, в особенности, предназначенных для средней школы. Журнал Wprost выяснил, какую информацию о Польше получают ученики средних школ из российских, немецких, французских и шведских, а также литовских и украинских учебников.
Империя контратакует
Чтение учебников, которыми пользуются сегодня дети в России Владимира Путина, показывает, как можно произвести синтез великодержавной политики царей, плавно соединив ее с синтезом советского периода. В 'Истории России, конец XVI-XVIII в.' (авторы А. Дамилов, Л. Г. Косулина*) Польша выступает в роли одного из создателей великой польско-литовской Речи Посполитой, использующей ослабление России борьбой с татарами для захвата белорусских и украинских земель. Кульминацией польской агрессии является вторжение в Россию в 1610 г., которое завершилось 'отечественным' восстанием и 'изгнанием' интервентов. В российском учебнике Польша также появляется в связи с разделами, но отмечается, что их инициаторами были Пруссия и Австрия. Екатерина II с неохотой поддалась им, опасаясь союза Берлина и Вены против России.
Из российских учебников ничего нельзя узнать о пакте Молотова-Риббентропа, а II мировая война начинается с момента нападения Германии на СССР в июне 1941 г. Еще более осторожно 'Введение в историю для учеников начальных школ' (авторы Е. В. Саплин, А. У. Саплин), где ни словом не упоминается ни о драме гражданской войны в России в 1917-1921 гг., ни о каких-либо репрессиях Сталина или, шире, советской власти. Вот образец стиля: 'Революция и гражданская война принесли хаос и разрушения. Однако многие люди понимали, что начинается строительство нового, справедливого государства. И они были готовы работать ради этого день и ночь не покладая рук. В Москве началось строительство первой линии метро. Стране было нужно электричество. На Днепре была построена одна из крупнейших электростанций. (. . .) С огромными проблемами столкнулось сельское хозяйство. Многие крестьяне неохотно переходили в колхозы, не хотели отдавать свою землю и инвентарь'.
Чтение истории 'по-путински' не дает молодому поколению понимания того, чем был коммунизм, и в чем заключалась его чудовищность. Встает тревожный вопрос - какими могут быть последствия этой программной амнезии молодых россиян?
Немецкие обиды
Германия - сама по себе, Польша - сама по себе. Так можно охарактеризовать результаты работы Польско-немецкой комиссии по учебникам. Комиссия была создана еще в 1972 г. на волне оттепели в отношениях между ПНР и ФРГ. В 2002 г. главы дипломатии Польши и Германии Влодзимеж Чимошевич (Wlodzimierz Cimoszewicz) и Йошка Фишер (Joschka Fischer) вручили представителям комиссии совместную награду за ее выдающиеся достижения. Проблема в том, что, хотя были собраны и обработаны мнения разнообразных авторитетов и знатоков предмета, они до сих пор не нашли широкого применения на практике. Конечно - на фоне российских учебников - нужно подчеркнуть тот факт, что немецкие авторы серьезно и исчерпывающе рассматривают правление Гитлера и его преступления. Однако, если речь идет о присутствии Польши на страницах немецких учебников вообще, то, помимо периода II мировой войны, упоминаний о нашей стране мало. Взять, например, книгу 'Пространство земли - жизнь и история', которой пользуются ученики школ земли Северный Рейн - Вестфалия'. Она содержит лишь энциклопедическую информацию о битве под Грюнвальдом, польско-российской войне 1920 г., восстании в Познани в 1956 г., кровавых эксцессах на Побережье в 1970 г. и зарождении 'Солидарности' в 1980 г. В учебнике 'Европа и мир в XIV-XVI вв.' о нашей стране нет ни слова.
Баварские ученики узнают больше всего - в польском и чешском контексте - об 'изгнании немцев'. Многие молодые немцы по-прежнему пользуются учебниками, представляющими спорные взгляды о немецкой цивилизационной колонизации Силезии. Хотя комиссия порекомендовала называть вещи своими именами и писать, что разделы были 'последствием сознательной имперской политики Гогенцоллернов', а политику железного канцлера и гонителя поляков фон Бисмарка характеризовало 'всяческое усиление немецкого общества и ослабление значения польского населения', к практическим результатам это не привело. По-прежнему на первый план ставится немецкое наследие Силезии. Но и нам не стоит притворяться, что наши учебники могут разрушить стереотипы, существующие на этом берегу Одры.
Польские ученики по-прежнему могут больше сказать о гитлеровской агрессии, чем о политическом симбиозе наших народов во времена Оттона и Пястов, совместном строительстве городов и наделении их правами, личной унии Польши и Саксонии или выгодном для развития соседстве вплоть до первой половины XVIII века.
На фоне Польши
Действительно ли Европа заканчивалась на Эльбе? Этот вопрос должен беспокоить польского читателя, листающего французские и шведские учебники, в которых говорится о периоде с Х по XVII век. Польша в них упоминается мимоходом, как одна из стран, возникших к востоку от Священной Римской империи. На картах мы долго, аж до XII века, выступаем в качестве 'западных славян' и лишь затем появляется название 'Польское королевство'. Необычайно важный для поляков эпизод шведского 'потопа' в шведских учебниках описывается как одна из многочисленных фаз борьбы шведов за господство в балтийском регионе. Фигуры, которыми мы так гордимся - Коперник и Шопен - если и появляются, то обычно для описания интеллектуальных и художественных течений данной эпохи, без указания их национальности.
Пару строк о Польше можно найти во французских учебниках, когда речь идет о революционных и национальных движениях. Однако даже внимательный французский ученик может легко упустить информацию о разделах, объясняющую, почему полякам, собственно, пришлось организовывать восстания. При случае стоит напомнить об открытии, сделанном исследователем европейских учебников Адамом Сухоньским (Adam Suchonski). Он обращает внимание на то, что во многих учебниках - немецких, чешских, словацких и литовских - приводится репродукция гравюры, на которой разделы Польши представлены как соглашение, заключаемое европейскими правителями в теплой дружественной обстановке.
Европа - за исключением Франции - игнорирует участие поляков в наполеоновской эпопее. В европейских учебниках император французов в лучшем случае выступает как агрессор и авантюрист, а в худшем - как прототип Гитлера.
В тени Холокоста
По сути дела, в сознание французских и шведских учеников Польша проникает только в ХХ веке - как одна из стран, которым Версальский договор принес пользу. Во французских и шведских учебниках о Польше по-прежнему, хотя и не столь очевидно, пишется как о первой стране, оказавшей сопротивление Гитлеру. Еще 20 лет назад о польской оборонительной войне в европейских учебниках упоминалось как о героическом аккорде, которым началась II мировая война. Однако, уже не первый год налицо тенденция к тому, чтобы делить конфликт с нацизмом на две части. Первая - с 1933 г. по 1941 г.: по новой моде в рамках одного периода рассматриваются приход Гитлера к власти, присоединение Австрии и Чехословакии, занятие Польши и, наконец, капитуляция Франции и Норвегии. В качестве настоящей широкомасштабной войны представляется период после 1941 г., после нападения Германии на СССР, вступления США в войну и начала Холокоста. Такая периодизация сводит польскую сентябрьскую войну на уровень таких успехов Гитлера, как занятие Клайпеды или чешских Судет.
В шведских и французских учебниках сложно найти более широкую информацию о масштабе сопротивления в Польше. Однако нам нечего комплексовать. Прошли те времена, когда в европейских учебниках расписывалась борьба партизан в Югославии, героических греков из фронта 'ЭЛЛАС' и французского движения Сопротивления. Сегодня в повествовании об оккупированной Европе обычно доминирует тема Холокоста, и на более подробное описание как страданий, так и масштаба вооруженного сопротивления обычно не хватает места. Более того, дает о себе знать чувство вины за грешки европейских народов и Виши. Возможно, поэтому глава об оккупированной Европе в "Histoire 1" (изд. Hatier) имеет заголовок 'Коллаборационизм и движение сопротивления'.
Из-за упоминаний о польском антисемитизме, клерикализме и фашизации Польши в межвоенный период наша страна ассоциируется с другими союзниками Гитлера, такими как Словакия священника Йозефа Тисо или Венгрия адмирала Миклоша Хорти. В "Histoire 1" страна, обозначенная как 'General Gouvernement de Pologne' обозначена тем же цветом, что страны-сателлиты третьего рейха. На картах, показывающих размещение лагерей смерти, они расположены или на территории 'великого рейха' вместе с оккупированными территориями (шведский учебник "Epos" или "Historie", изд. Nathan) или в границах Польши до 1939 г., что не объясняет, была Польша суверенным государством или нет.
Можно признать, что способ обозначения лагерей смерти - это, возможно, самый трудный вызов для Польши. Молодые люди, шокированные ужасами Холокоста, обычно не получают четкого объяснения того, каким был статус тогдашних польских земель, и сотрудничали ли поляки с нацистами или нет. Тот факт, что Польшу окружали страны-сателлиты Гитлера, наталкивает на мысль о том, что наше государство должно было оказаться в подобной ситуации.
Есть в учебниках и то, что может вызвать удовлетворение. Участие 'Солидарности' в процессе разрушения коммунистической империи очень хорошо показано как во французских, так и в шведских учебниках. На фоне 'Солидарности' оппозиционное движение в бывшей ГДР, Чехословакии или Венгрии практически не упоминается. Видны следы огромного интереса к революции 'Солидарности' в Западной Европе в 80-е годы. Можно ворчать по поводу того, что феномену 'S' предшествует горбачевская перестройка, но в остальном у нас нет причин жаловаться.
Литовская доброжелательность
После 1990 г. в репортажах СМИ часто отмечалось, что литовские поляки протестуют против возвращения к литовской историографии межвоенного периода, неприязненной в отношении Польши. Тогда молодая литовская республика, разозленная потерей Вильнюса и боровшаяся с памятью об общей истории, демонстративно атаковала традиционные авторитеты, например, короля Ягелло и выдвигала в качестве литовских патриотов тех, кто у нас считается предателями - в частности Януша Радзивилла. По прочтении современных учебников для средней школы, например 'Новейшей истории' (изд. Kronta) можно с определенными оговорками признать, что тенденция сделать назло полякам постепенно проходит. 'История мира и Литвы, VI-XVIII вв." (изд. Kronta), кстати, с репродукцией картины Яна Матейко 'Битва под Грюнвальдом' на обложке содержит много информации о возникновении польского государства и его правителях, в том числе, о Болеславе Храбром.
Холодно, хотя и подробно, описывается первая уния Польши с Литвой, заключенная в Креве. Отмечается, что она была более выгодна польской стороне. Много внимания уделено польской интриге с задержанием королевской короны для великого князя Витовта. В свою очередь, люблинская уния, была, по мнению авторов учебника, навязана литовской шляхте под угрозой неоказания помощи Литве в случае агрессии Ивана Грозного. Однако эти кислые акценты уравновешивает вставка, в которая приводятся слова проф. Эдвардаса Гудавичюса (Edvardas Gudavicius), призывающего рассматривать унию с точки зрения той эпохи. В учебнике подчеркивается полонизация литовской шляхты, но четко отмечается, что это был культурный процесс, без оказания давления и использования насилия.
Польско-литовский конфликт 1918-1920 гг. представлен довольно осторожно, хотя немало обвинений в занятии Вильнюса и нарушении сейнского перемирия. Вот характерный пассаж о поляках в 1919 г.: 'Начали звучать аргументы в пользу того, чтобы Вильнюс, принадлежность которого к Литве ни у кого не вызывала сомнений, стал частью Польши'. Такое суждение явно антиисторично - не объясняется, что для поляков Вильнюс был литовским городом в рамках Литвы, которая естественным образом должна быть частью Речи Посполитой. Столь же двузначна информация о том, что поляки в Вильнюсе составляли тогда около 50 процентов населения. Литовский ученик может решить, что остальные - это литовцы с выработанным национальным самосознанием, но таковых в Вильнюсе было максимум 5 процентов, а, кроме поляков, там жили еще евреи, белорусы и русские. Но при этом стоит оценить такое предложение: 'Отношения между Каунасом и Варшавой ухудшалась под влиянием прессы обеих стран, которая неустанно подогревала настроения'. Положение Польши в 1939 г. описано сочувственно - дважды подчеркивается, что Литва отвергла предложение третьего рейха об участии в агрессии против нашей страны. С уважением описано и движение 'Солидарности'.
Две Украины
Начнем с констатации того факта, что на Львовщине историю преподают совсем не так, как на остальной территории Украины. На западной Украине, бывшей до войны частью II Речи Посполитой, статус вспомогательного учебника имеет 'История Украины' Ярослава Грицака. Он совершенно объективно представляет взаимное влияние украинских и польских элит в XIX веке и борьбу за Львов в 1918-1919 гг. Горько, но честно он рассказывает об эпопее Петлюры и не уходит от описания столкновений и резни на Волыни в 1943 г. Совсем другое впечатление производят учебники, изданные в Киеве. В них довольно наглый ура-украинизм перемешан с постсоветскими навыками.
Трудно без оговорок принять то, что Сечь представляется как современное казацкое государство. Однако еще хуже то, что довольно примитивным образом воспроизводится стереотип о польских панах как мучителях украинских крестьян - в стиле старых советских учебников. Проф. Леонид Зашкильняк, комментируя общую тенденцию украинской историографии, с горечью отмечает: 'Образ Польши и поляков появляется в издаваемых сегодня учебниках по истории Украины почти исключительно как образ недоброго соседа, постоянно стремящегося покорить украинский народ или захватить его этнические земли'.
При сравнении литовских учебников с польскими складывается такое впечатление, что литовские ученые сумели гораздо быстрее сбросить с себя схемы советской профессуры. Литовский взгляд на общее прошлое - хотя порой он по-прежнему раздражает - явно эволюционирует. В случае Украины - если не говорить об обнадеживающем творчестве молодых историков - доминирует стихийный запал к созданию новой украинской идентичности, который перемешивается с советскими схемами.
Комиссии по неэффективному диалогу
Диалогу между соседями в вопросах видения истории были призваны служить комиссии по учебникам, особенно модные в 80-е и начале 90-х гг. Сейчас существуют три такие комиссии, занимающиеся усовершенствованием содержания школьных учебников по истории и географии. Они были созданы в результате договоренностей между министерством образования Польши и соответствующими ведомствами Литвы, Украины и Германии. О диалоге с Россией по вопросу учебников пока говорить не приходится. Как поясняет министерство образования, польская сторона выполнила все формальности и теперь ожидает реакции российской стороны, которая с ней постоянно медлит.
Активной работой может похвалиться Польско-украинская комиссия экспертов, но от хорошего впечатления не остается и следа, если просмотреть учебники из Киева. Или комиссия действует pro forma или никто не слушает ее рекомендаций. Дискуссия между народами о введении в учебники элементов договоренностей, достигнутых историками, - медленный процесс. В западных государствах его осложняет новая мода на political correctness, а в России - возвращение к национальной точке зрения. А, если речь идет об Украине или Литве, то недавно обретенная государственность склоняет их к идеализации собственных достижений и недоверию к бывшим угнетателям.
Однако Польше не может быть все равно, что о ней узнают молодые люди в других странах. Поиски диалога с соседями должны идти параллельно нашей собственной дискуссии об исторической политике. Иначе историки в соседних странах не будут знать, какова польская оценка исторический событий.
* имена всех авторов приводятся в том виде, в каком они даны в тексте статьи (прим. пер.)
_______________________________________________________
Откуда берутся 'русаки'? ("Przeglad", Польша)
Страна без идентичности ("Rzeczpospolita", Польша)
