Даже в Пентагоне мы наблюдаем признаки отказа от чрезмерной опоры на силовые методы. Но главным испытанием станет Иран
Сегодня, через пять лет после того, как Джордж Буш, в ответ на теракты 11 сентября, начал 'глобальную войну против террора', в Вашингтоне ощущаются неуловимые подспудные сдвиги, которые могут стать предвестниками серьезного пересмотра американского внешнеполитического курса. Признаки перемен вы чувствуете в неофициальных беседах с высокопоставленными чиновниками, в намеках и оборванных на полуслове фразах, в том, что они говорят, и о чем они умалчивают, в том, как они оставляют без возражений какие-то ваши замечания; в мимике и жестах, в выражении лица - словом во всех тех нюансах, которые невозможны при переписке через интернет, телефонных разговорах или выступлениях по телевидению, да и вообще присутствуют только в такой, по-прежнему незаменимой, форме человеческого общения, как личная беседа.
Но именно из-за неуловимости, подспудности этих признаков - они практически не заметны в публичных выступлениях, не говоря уже о практических действиях - ты столь же отчетливо понимаешь и другое: никакого сдвига может и не быть. Может возникнуть идея, потом на каком-то совещании в Белом доме ее отвергнут - и вот вам пересмотр, который не состоялся. Тем не менее, вот какое у меня создалось впечатление.
Речь идет не просто об отчетливом осознании того факта, что сегодня Соединенным Штатам противостоит гораздо больше террористов-джихадистов, чем пять лет назад, или того, что в результате оккупации Ирак превратился в их учебный полигон, объединяющий символ и 'громкий успех' - если воспользоваться цитатой из секретного доклада 'Аналитические оценки разведывательных служб' (National Intelligence Estimate), подготовленного в апреле 2006 г.: в результате 'утечки' его содержание было частично опубликовано в общенациональных газетах в минувшие выходные, после чего во вторник вечером администрация Буша рассекретила некоторые разделы этого документа. Так что со вторника все это - официально признанная точка зрения, которая на интернет-сайте директора национальной разведки (www.dni.gov) названа 'важнейшим выводом' 16 разведслужб США. О том, какие политические решения вытекают из этого вывода, идут бурные споры - особенно с учетом того, что до промежуточных выборов в конгресс осталось всего 40 дней - но отрицать его обоснованность сегодня практически невозможно. Этот вывод лишь подтверждает то, о чем уже не первый месяц, а то и год, говорят журналисты, независимые аналитики и многие офицеры, служащие в Ираке.
Однако настроения, которые мне удалось уловить, касаются куда более фундаментальных вопросов. Дело даже не только в растущем понимании не только того, что чисто силовыми методами 'войну с террором' выиграть невозможно - это администрация Буша всегда признавала, по крайней мере теоретически. Сегодня уже признается, что в первые пять лет этой войны Вашингтон слишком полагался именно на военную силу, пренебрегая другими инструментами, которые имеются в его распоряжении. Роберт Хатчингс (Robert Hutchings), два года - с начала 2003 по начало 2005 г. - занимал пост председателя Национального совета по разведке, который и отвечал за составление аналитических докладов, подытожил ситуацию одной фразой: США, как он выразился, 'чрезмерно милитаризовали' борьбу против терроризма. Беседуя со мной за восстановленными после теракта стенами Пентагона - этой цитадели американской военной мощи, производящей до странности старомодное впечатление своими крытыми линолеумом коридорами и неуловимой атмосферой пятидесятых - один высокопоставленный чиновник объясняет: успех в 'антиповстанческих' операциях на 80% приносят политические методы, и только на 20% ('а то и меньше') - военные. Возникло предположение, продолжает он, и тут же поправляется - 'ложное предположение', что Вашингтон ведет эту войну 'однобоко', чрезмерно полагаясь на военную силу.
Ну, если уж в Пентагоне так считают. . . На другом берегу Потомака, в Госдепартаменте, только и говорят о том, что США предстоит многолетняя борьба на всех направлениях, что необходимо сочетать классическую дипломатию и экономические рычаги с новаторскими методами распространения демократии в исламском мире. Здесь в ходу аналогии не с 'горячей', а с 'холодной войной'. Конечно, кое-кто и сейчас рвется 'поработать кулаками' - таких хватает, скажем, в аппарате вице-президента Дика Чейни (Dick Cheney), - но число и влияние сторонников жестких действий сокращается по мере ухудшения ситуации в Ираке.
Все согласны в одном: 'пробный камень сегодня не Ирак, а Иран. Как же много, оказывается, значит разница в одну букву и пять лет! В Ираке теперь главная задача - свести к минимуму возможный ущерб. Как выразился недавно Нед Лэмонт (Ned Lamont), моложавый претендент на кресло в Сенате, победивший на 'праймериз' Демократической партии в штате Коннектикут сторонника войны в Ираке Джозефа Либермана (Joseph Lieberman), 'теперь нам предстоит много неприятных решений'. Авторы частично рассекреченного разведывательного доклада приходят к выводу: 'Иракский конфликт стал для джихадистов самым громким успехом [обратите внимание на уточнение 'самым']: он порождает глубокое неприятие участия США в делах мусульманского мира и дает глобальному джихадистскому движению новых сторонников'. Далее в докладе отмечается: 'если бы джихадисты, покидающие Ирак, считали, что потерпели неудачу, и это мнение разделяли бы другие, число боевиков, желающих продолжать борьбу, по нашему мнению, должно было бы уменьшиться'. Первый вывод основывается на фактах, второй - представляет собой аналитическую гипотезу, но эта гипотеза выглядит достаточно правдоподобной. Беда в том, что наиболее вероятный вариант развития событий в Ираке должен оставить у джихадистов ощущение, что они одержали победу. А сама страна при этом распадется на части.
В отношении Ирана - который больше всех выигрывает от иракской войны - США тоже оказались на распутье, но совсем иного рода. На момент, когда эта статья сдается в набор, мы еще не знаем, получил ли главный иранский переговорщик Али Лариджани от верховного лидера страны аятоллы Хаменеи (не забудем, реальным главой иранского государства является именно он) полномочия для начала переговоров по иранской ядерной программе на базе приостановки работ по обогащению урана. Если тот даст 'добро', мы станем свидетелями необычайного события: госсекретарь США будет вести официальные переговоры с правительством Исламской Республики - такого ни разу не случалось уже 27 лет, со времен исламской революции. Если же Хаменеи скажет 'нет', США будут подталкивать Россию, Китай, и нас, европейцев, к введению ооновских санкций против Ирана.
Однако за этими конкретными вариантами кроется основополагающий вопрос: готов ли президент Буш покинуть Белый дом, не имея гарантий, что Иран, с помощью обходных маневров, не продвигается тайком к созданию ядерного оружия? И готов ли он бомбить Иран, чтобы пресечь, или хотя бы замедлить, такое развитие событий? Мы знаем, что Пентагон на всякий случай уже разработал планы авиаударов по объектам, где, вероятно, осуществляется иранская ядерная программа - командование ВВС утверждает, что это им по силам, а руководство сухопутных войск, напротив, предостерегает: именно его подчиненным придется иметь дело с иранскими акциями возмездия в Ираке и других странах. Планирование и наблюдение ведется самым тщательным образом: судя по всему, разведчики и спецназовцы уже наносят на карту даже отдельные вентиляционные скважины, откуда поступает горячий воздух или где фиксируется повышенный радиационный фон - под ними могут находиться замаскированные объекты (а возможно, обычные котельные или ложные цели). Но одновременно мы знаем: согласно расчетам Пентагона относительно последствий авиаударов по Ирану, дело закончится поражением США, и к тому же буквально все аналитики в американских структурах власти выступают против военной акции.
Но в конечном итоге решение будет принимать один человек: Буш. И здесь мы возвращаемся к подспудным признакам меняющегося отношения к идее о том, что военное сила - лучший способ победить в 'войне с террором'. Охватило ли и его стремление 'к смене вех'? А если нет, то охватит ли в дальнейшем? Его жесткие и по-прежнему воинственные выступления в пятую годовщину событий 11 сентября говорят о том, что нет. Но риторика- одно, а практика - совсем другое.
В этот поворотный момент, мы, живущие за пределами вашингтонской кольцевой дороги, тоже стоим перед выбором. Можно, подобно зрителям в кинотеатре, смотреть как сценарий 'Терминатора-4' разворачивается в реальной жизни - прямо у нас на глазах, а потом возвращаться домой, сладостно ужасаясь тому, что происходит где-то вдалеке, и самодовольно радуясь собственному нравственному превосходству - до тех пор, конечно, пока бомба джихадистов не разорвет в клочья нас самих. Но есть и другой вариант: мы могли бы поддержать намечающийся в Вашингтоне сдвиг, помогая разработать более эффективные, чем военная сила, способы решения проблемы воинственного Ирана, ужасных последствий неудачной иракской войны, появления террористических ячеек в наших собственных странах, и других реальных опасностей, грозящих нам даже больше, чем нынешнему обитателю Белого дома.
