В выпуске от 3 октября газеты 'Le Monde' по инициативе журналов 'Les Temps modernes' и 'Le Meilleur des mondes' была опубликована петиция в поддержку Роберта Редекера (Robert Redeker). Роберт Редекер, пятидесятидвухлетний преподаватель, находится под охраной полиции и вынужден постоянно менять место жительства после того, как ему стали угрожать смертью в связи с его статьей 'Что должен делать свободный мир перед лицом исламистского запугивания?', опубликованной в нашей газете 19 сентября. 'Figaro' попросила философа Андре Глюксмана рассказать о том, как он понимает свободу слова.
____________________________________________________________
Нет свободе для врагов свободы! Запрещается запрещать!
Подобные лозунги несут в себе противоречие и дают почву для нескончаемых споров. В них можно вконец запутаться и прийти к выводу, что терпимость - вещь непростая, и концепция ее крайне не четкая.
Нетерпимый человек, пользуясь царящим в умах смятением, требует, чтобы к его предрассудкам, отторжениям и анафемам относились с уважением - Вы же утверждаете, что запрещено запрещать? Из этого я делаю вывод, что запрещено также запрещать мне что-либо запрещать. Не успел Роберт Редекер опубликовать в 'Le Figaro' статью, где одобрялись действия Папы Римского, и высказывалась его личная точка зрения на взаимосвязь ислама и насилия, как его тут же приговорили к смерти. Некоторые добрые самаритяне шепотом выражают мнение, что этот 'провокатор', который вынужден был попросить защиты полиции и лечь на дно, сам напросился на неприятности.
Торг здесь неуместен: прав Редекер, или не прав - еще подлежит обсуждению; имеет ли он право на публикацию своего мнения, обсуждению не подлежит. Во Франции существует четкое и ясное правило на этот счет, которое запрещает любую предварительную цензуру.
Уже по свершившемуся факту любой имеет право оспорить высказанное мнение, или, за неимением лучшего, обратиться в компетентные органы юриспруденции. В нашей Республике никто не имеет права посягать на исконные свободы - молиться, думать, говорить и публиковаться.
Тот, кто не признает хотя бы одно из этих неоспоримых прав, презирает и все прочие, и поэтому не может ими пользоваться.
Представители общественности, политических и религиозных кругов должны - все без исключения - безоговорочно, громко и отчетливо осудить угрозы, высказываемые против Роберта Редекера. В наших краях 'инакомыслящих' не побивают камнями и не предают смерти.
Осторожнее, на поворотах может и 'занести'! Министр национального образования заявляет о своей 'солидарности' с преподавателем философии и сразу же добавляет, что 'чиновник должен оставаться осторожным и умеренным при любых обстоятельствах'. Что бы это значило? При соответствующих обстоятельствах перо чиновника должно обладать меньшей свободой, чем перо не являющихся чиновниками журналиста, пенсионера, бизнесмена, бомжа? Неожиданное дополнение к статусу лица, состоящего на государственной службе? Или это - новый и жуткий 'принцип предосторожности' в духовных вопросах?
Мы вступаем на зыбкую почву. Берлинская опера снимает афиши оперы 'Идоменей' (Моцарта): тревожный симптом. Ведь это была не премьера: та же постановка шла четыре года назад, и никто не возмущался. Теперь же достаточно, чтобы один полицейский выразил обеспокоенность, и директриса оперы сразу начинает принимать крайние меры. Многие высокопоставленные лица, среди которых немецкий министр внутренних дел и депутаты парламента, осудили 'автоцензуру', 'цензорские ножницы в умах' и 'трусливое низкопоклонство затерроризированных людей перед виртуальным терроризмом'.
И все равно зритель не смог насладиться спектаклем. Неужели Евросоюз собирается уничтожить ту гениальную сторону своей культуры, ту изначальную дерзость, которая в Афинах Сократа и Перикла называлась parrhesia - свободная речь, право и обязанность выражать свое мнение, каким бы шокирующим оно ни было! Неужели отныне над нами будет властвовать 'полиция умов', фанатичная группка моралистов?
Защищая свою свободу, европейская мысль не совершает акта агрессии по отношению к какой-либо культуре. Она предоставляет каждому, будь ты католик или протестант, иудей или мусульманин, верующий или нет, свободу самовыражения, свободной дискуссии, творчества. Тем самым Европа посылает весть о том, что среди полыхающего мира она остается тем прибежищем, где любое, даже единичное, суждение будет выслушано, опубликовано и обсуждено. Речь не идет о ненависти к мусульманам, напротив! Иммигрантам, мусульманским писателям и теологам нужны наши свободы. Европа помнит о том, что десять веков назад она заново открыла для себя свои греческие корни и просвещение именно в исламе, более открытом, чем она сама. Она также знает о том, что исламисты в основном убивают мусульман.
Дело Редекера перерастает самого Редекера. Европейцы не поддаются на запугивание и угрозы, направленные против их жизненного уклада и манеры общения, и они будут протестовать в масштабе всей планеты против всеобъемлющей власти ножей, Калашниковых и 'живых бомб'.
____________________________________________________________
Роберт Редекер: Что должен делать свободный мир перед лицом исламистского запугивания? ("Le Figaro", Франция)
'При демократии не существует предварительной цензуры, если мы уступим, 'шариат' придет в Европу' ("El Mundo", Испания)
