Monday, October 9, 2006; Page A17
Она не блистала харизмой, не собирала полных залов на свои лекции и не особенно уверенно держалась перед телекамерами всяких ток-шоу. Однако в субботу в Москве Анна Политковская вознеслась на самую вершину своего влияния - в тот момент, когда ее убили. Будучи одним из самых известных журналистов в России, а также одним из самых известных российских журналистов в мире, она, кроме того, была живым доказательством - каких всегда и при любых обстоятельствах будет мало - тому, что нет ничего сильнее печатного слова.
Политковская писала в основном о самой России, и в особенности о 'грязной войне', которую Россия ведет в Чечне. Прошло уже много времени после того, как тему Чечни забросил весь остальной журналистский корпус - эта война была для нас слишком опасной, слишком сложной, слишком запутанной, - а Политковская все продолжала рассказывать душераздирающие истории о ней: о полковнике российской армии, выведшем из развалин Грозного 89 стариков, но не получившим за это ни одной награды; о чеченском школьнике, искалеченном пытками, но не получившем компенсации. И через тексты всех ее книг и статей красной нитью проходила тема ее столь же неустанных, сколь и неудачных попыток получить хоть какие-то объяснений от враждебно настроенных и постоянно ускользавших от нее российских чиновников. В то же время, она одинаково нетерпимо относилась и к фанатикам в среде движения за независимость Чечни.
За эти годы Политковской было вручено множество наград. В своей стране она подвергалась аресту, ей угрожали, а однажды те самые российские чиновники, отказывавшиеся отвечать на ее вопросы, даже пытались ее отравить. Единственный раз власти признали ее статус, и то в несколько двусмысленной форме, в 2002 году, когда чеченские повстанцы штурмом взяли театр в Москве. Ее вызвали, чтобы помочь договориться об освобождении заложников. Тогда она не смогла сохранить их жизни - а теперь потеряла и свою.
Казалось бы, с 2000 года, когда к власти пришел президент Владимир Путин Политковская не стала первым российским журналистом, погибшим при подозрительных обстоятельствах. Действительно, среди наиболее вопиющих - и, естественно, до сих пор не раскрытых - преступлений такого рода - убийство двух журналистов из провинциального города Тольятти, совершенное, наиболее вероятно, в связи с тем, что они могли разоблачить местную мафию; смерть американца Пола Хлебникова (Paul Klebnikov), главного редактора российского издания журнала Forbes, который, вероятно, узнал слишком много о российских олигархах; и трагедия мурманского телерепортера, критически высказывавшегося о местных политиках. Однако ее убийство, тем не менее, несомненно являет собой некую поворотную точку: преступники не сделали ни единой попытки изобразить грабеж или несчастный случай. Убийца не просто застрелил ее среди бела дня, но оставил рядом с ее телом в лифте многоквартирного дома использованный для убийства пистолет - обычная практика наглых и самонадеянных московских киллеров. Кроме того, ее смерть не может быть приписана ни властям далеких областей, ни криминальной мафии: ведь у местных бизнесменов не было причин ее убивать, а вот у военных чиновников, у полиции и даже у Кремля - были. Если бы это были местные преступники, они постарались бы замести следы, однако убийца Политковской, как и многие его российские 'коллеги', видимо, совершенно не боится закона.
Если расследование этого дела пойдет так же, как и расследование всех других подобных дел в России, подозреваемых так и не найдут, а убийцы так и не предстанут перед судом. Однако если смотреть дальше в будущее, то сам по себе поиск преступников - уже не самый важный вопрос. Ведь кто бы ни нажал курок - или кто бы кому ни заплатил, чтобы тот заплатил кому-нибудь еще, чтобы тот нажал курок, - он уже добился очень важного для себя результата. Как показывает история России (и вообще Восточной Европы), иногда, чтобы запугать весь народ, совсем не обязательно убивать миллионы людей. Обычно хватает нескольких смертей - в нужном месте и в нужное время. После того, как в 2003 году арестовали нефтяного магната Михаила Ходорковского, ни один российский олигарх не пытается поддерживать даже видимость политической независимости. После того, как в прошедшую субботу убили Политковскую, трудно поверить в то, что российские журналисты толпой ринутся по ее следам в Грозный.
Круги от ее смерти уже пошли по России: через несколько часов после того, как об убийстве Политковской стало известно, от одного из своих друзей я получила по электронной почте нервное письмо со ссылкой на один жуткий российский интернет-сайт, на котором вывешены фотографии 'врагов народа' - всех, в том числе широко известных, российских журналистов и правозащитников. Над каждой фотографией дата рождения и место, специально оставленное так, будто вскоре там появится дата смерти. После такого многие, а, скорее всего, подавляющее большинство, не раз подумают, прежде чем критиковать Кремль по какому бы то ни было поводу.
А поводов для критики, между тем, на сегодня предостаточно. На фоне одновременно развивающихся иракского, иранского и северокорейского кризисов мало кто заметил эскалацию политического скандала между Россией и Грузией; мало кто подумал о политических последствиях зависимости Европы от российского газа; мало кто обратил внимание на такие, вне всякого сомнения, незначительные вопросы, как сужение свободы прессы в России.
У Анны Политковской были свои противники, время от времени утверждавшие, что она писала 'о тьме ради тьмы' и в каждой теме видела знаки, предвещающие какую-нибудь катастрофу. Однако мне трудно писать о ее убийстве в ином тоне, нежели в том, который столь часто фигурировал в ее материалах. Потому что тема ее смерти уж очень сильно напоминает все то, о чем она писала она сама.
____________________________________________________________
Морис Дрюон: В России Политковскую никто не воспринимает всерьез ("Le Figaro", Франция)
Анна Политковская: За что я не люблю Путина ("The Independent", Великобритания)
Анна Политковская: Отравленные Путиным ("The Guardian", Великобритания)
