В одном мы можем быть уверены: это убийство не было спровоцировано эмоциями. Анну Политковскую, расстрелянную вчера из пистолета в московском лифте, убил не ревнивый муж, - причиной смерти стало ее представление о журналистике. Волосы с проседью, высокая, худая, непреклонная, она была единственной в России журналисткой, никогда не отступавшей перед опасностями, которые влечет за собой расследование войны, ведущейся Владимиром Путиным в Чечне.
Женщина редкого мужества, Анна Политковская всегда обличала все - пытки, изнасилования, массовые убийства, повседневный терроризм - она воплощала собой последние остатки той лихорадочной страсти к истине, которая овладела российскими журналами и газетами в последние годы советского режима.
Ее смерть - это знак.
Россия вернулась к авторитаризму; не к коммунизму, но к полицейской диктатуре бывшего шпиона КГБ, жестокого и, к несчастью, очень популярного. Россия любит этого специалиста по дзюдо с глазами, голубыми, как сталь. Почему? Часто говорят, что это рок, что русским не дорога демократия. Но давайте посмотрим, что проделал Владимир Путин. За полгода до своего падения Михаил Горбачев ездил умолять 'большую семерку' - самые богатые страны мира - помочь ему выправить российскую экономику. Он был принят холодно. Человека, у которого хватило мужества дать странам, аннексированным Сталиным, возможность двигаться в сторону свободы; человек, который перевернул мир, решив установить в СССР 'правовое государство', был выставлен за дверь, подобно нищему.
За ним наступил черед Бориса Ельцина, который согласился на массовую приватизацию российской промышленности. Прошло совсем немного времени - и все было выставлено на продажу, но поскольку в стране не было ни фамильных состояний, ни биржи, ни частного сектора, все скупили 'аппаратчики' из прошлого. За несколько месяцев люди, которые были в России администраторами, стали ее владельцами. Речь идет о крупнейшем в истории вооруженном грабеже, о триумфе черного рынка и коррупции, но великие демократии встречают его бурными аплодисментами. Вместо того чтобы обличать этот организованный грабеж, мы приветствовали его как триумф рыночной экономики, что привело к тому, что русские его возненавидели. Хуже того - мы называли 'демократией' режим, который развивался, основываясь на таких вот предпосылках, и таким образом вызвали у русских отвращение к себе. А когда Ельцин оказался замешан в скандалах до такой степени, что ему пришлось передать власть одному из своих людей - Владимиру Путину, который пообещал, что не будет его преследовать, - Россия уже созрела для режима. Путину, мастеру дзюдо, совершенно не сложно соблазнить россиян, пообещать им остановить воров и - самое главное - не дать России отступить ни на один квадратный сантиметр.
Нет никакой случайности в том, что убитая журналистка - та единственная, кто поставил себе задачу и считал своим долгом обличать все злоупотребления, которым подвергались чеченцы. Национальный вопрос превратился в России в центральную проблему, потому что, потеряв империю и поверив в то, что таким образом страна сможет присоединиться к западным демократиям и их процветанию, Россия почувствовала себя жертвой обмана и издевательства. Раздавив Чечню, Владимир Путин ответил на чаяния населения. И теперь, организуя блокаду Грузии и охоту на грузин на улицах Москвы, он не вызывает никакой шумихи, потому что русские больше не хотят расставаться с тем, что им изначально принадлежало.
Анна Политковская не встраивалась в этот национализм, столь же объяснимый, сколь пугающий и жестокий. Она по-прежнему настаивала на том, что будущее России - в законности, и верила в это. Она была оппозиционеркой по определению. Занозой, мешавшей работе гигантской машины, созданной, чтобы повернуть время вспять. И она умерла за это, как умирают осенью последние цветы весны.
____________________________________________________
Этот голос, раздражавший Кремль ("Corriere Della Sera", Италия)
Гарри Каспаров: Анна Политковская ("The Wall Street Journal", США)
Убийство в Москве ("The Washington Post", США)
