Выработку более единообразного подхода к России можно с полным основанием назвать самым трудным на сегодня внешнеполитическим вопросом Европейского Союза. У всех стран-членов ЕС в России вроде бы одни и те же интересы: мы все хотим, чтобы у нее была сильная и успешная экономика, которой нужны были бы иностранные инвестиции; мы хотим, чтобы Россия была надежным поставщиком энергоресурсов; мы хотим, чтобы страна перестала скатываться к авторитаризму и повернулась опять к демократии; мы хотим, чтобы Россия была на нашей стороне в борьбе с международным терроризмом и противостояла распространению опасного оружия. И еще мы хотим, чтобы Россия уважала суверенитет и независимость наших общих соседей.
На совместном ужине с президентом Владимиром Путиным, состоявшимся вчера в Финляндии, лидеры ЕС, понятное дело, попытались выступить в отношении России единым фронтом. Но беда в том, что в реальности эффективной общей политики у ЕС нет. Собственную политику проводят Великобритания, Франция, Германия и Италия - лидер каждой из них в разное время добивался от Путина установления особых отношений. В то же время все субъекты 'особых отношений' конкурировали между собой, а Путин занимался тем, что искусно сталкивал их лбами.
В последние годы два самых больших друга Путина - Герхард Шредер и Сильвио Берлускони - потеряли власть, однако в ЕС по вопросу отношений с Россией все еще наблюдается разделение на три основных лагеря: 'пророссийский', во главе с Францией, Германией и Италией; 'антироссийский' во главе с Польшей и странами Прибалтики; и нейтральный, в котором состоит, в частности, Великобритания. И когда бы в ЕС ни попытались либо выработать общую линию в отношении России, либо согласовать реакцию на какое-либо значительное событие вроде российской блокады Грузии в октябре этого года, Союз оказывается неспособен ни на что, кроме каких-то чисто символических заявлений.
Некоторые страны-члены ЕС, из тех, что повлиятельнее, просто не хотят делать ничего, что раздражало бы Россию. В результате, например, у специального представителя ЕС по Кавказу Питера Семнби (Peter Semneby) до сих пор связаны руки, потому что совет министров никак не может договориться о том, какие ему дать полномочия.
По техническим вопросам Союз поддерживает с Россией хорошие рабочие отношения: например, в конце 2006 года откроются переговоры о заключении нового договора о партнерстве и сотрудничестве, в рамках которых делегация во главе с Еврокомиссией будет договариваться с Россией по таким важным вопросам, как торговые и визовые отношения. Однако в Кремле предпочитают, как только это представляется возможным, решать вопросы на двустороннем уровне с представителями ключевых государств. ЕС в целом показал полную неспособность разработать в отношении России единую политическую стратегию, и это очень плохо, учитывая значение России для Союза - и как поставщика энергоресурсов, и как рынка сбыта, и как соседа, имеющего свои виды на глобальную внешнюю политику.
Что ни день, то все более трудным партнером становится Россия для ЕС. Она гордится своей новой ролью энергетической сверхдержавы, но, видимо, считая, что помощь в разработке углеводородных ресурсов ей не нужна, делает все, чтобы выбить из игры иностранные компании. Все более авторитарный характер принимает ее политическая система. Обеспокоившись исходом 'цветных революций' в Грузии и на Украине, Россия очень сосредоточенно следит за тем, чтобы подобные события не повторились в других республиках бывшего Советского Союза, а также всячески подрывает позиции относительно демократических грузинского и украинского режимов.
Европейский Союз должен всерьез озаботиться формированием в отношении России единой внешней политики. Сделать это будет легче после неминуемого ухода Ширака с политической арены, поскольку от критики в адрес Путина Францию, а вместе с ней и ЕС, до сих пор сдерживало его личное вмешательство. Вот какими должны быть основные моменты новой российской политики ЕС:
* С Россией нужно разговаривать. У ЕС и России столько общих интересов, что мы всегда должны быть в тесном контакте - что бы ни происходило внутри страны.
* Необходимо ясно дать России понять, что качество отношений между нею и ЕС, а также близость институциональных связей с Россией, на которую ЕС согласен пойти, зависит от того, считают ли в Европе, что Россия разделяет европейские ценности.
* Мы должны признать, что у нас нет возможности влиять на внутреннюю политику России. Если российское государство нарушает права человека, мы должны будем ставить это на вид, но не надо рассчитывать на то, что наши претензии возымеют какое-то практическое действие. Самой серьезной надеждой вызвать какие-то изменения во внутренней жизни России остается перспектива показать ей пример построения успешной и процветающей демократии на Украине.
* Обращаться к России за помощью в разрешении ключевых проблем международной политики - например, по иранской ядерной программе. Россия любит, когда ее называют великой державой, и, когда она в этом качестве может оказаться полезной, к ней надлежит обращаться именно так.
Самым главным вопросом для ЕС должно оставаться состояние стран, являющихся нашими общими с Россией соседями. ЕС должен сопротивляться любым попыткам России реинтегрировать своих соседей - Грузию, Молдову или Украину - в собственную политическую систему, в особенности если в процессе такой интеграции она пытается подавить деятельность относительно плюралистического общества, нарождающегося в некоторых из них. ЕС и отдельные его члены должны без устали напоминать России, что на своих границах они заинтересованы иметь дело с сильными, процветающими, демократическими и независимыми странами.
Мы должны что-то противопоставлять российской привычке считать нашу общую политику по отношению к странам-соседям 'игрой с нулевой суммой': судя по всему, самые высокопоставленные фигуры в российском государстве полагают, что, если в соседней стране развиваются сильные и независимые политические институты, то это плохо для России, а слабая и авторитарная политическая система - это, наоборот, хорошо. Мы должны подчеркивать, что нас в этих странах интересует именно демократический процесс: если выборы прошли в свободной и честной борьбе, нас не волнует, как настроен премьер-министр какой-либо страны: за Россию он или за Запад. Но мы должны всегда указывать, что, если Россия будет продолжать упорствовать и играть 'на выбывание' и будет пытаться ослаблять эти режимы, мы вынуждены будем отвечать - то есть поддерживать их.
В обозримом будущем ЕС не сможет, если реалистично к этому подходить, предложить своим восточным соседям стать его членами. Также нельзя торопиться и с расширением НАТО на территорию таких стран, как Украина и Грузия: сделать так - значит перейти некую черту и спровоцировать Россию до степени выше допустимой, что, главным образом из-за участия в НАТО американцев, осложнит отношения ЕС с Россией относительно их общих соседей. Но при этом ЕС должен начать воспринимать эти страны гораздо серьезнее, чем он этот делал до сих пор. Министры и премьер-министры стран ЕС приезжают туда с визитами уж слишком редко.
Европейский Союз должен увеличить помощь режимам, испытывающим на себе давление, а также демократическим неправительственным организациям во всем регионе. Тех из них, которые отличаются большим демократизмом, мы должны привлекать к себе посредством расширенной политики добрососедства - например, приглашая их к полному участию в общей внешней и оборонной политике.
В долгосрочной перспективе предсказать, какой дорогой двинутся пограничные страны ЕС и России, не представляется возможным. Может быть, они станут ближе Европейскому Союзу; может быть, попадут под господство российского авторитаризма. Надо отдать должное Соединенным Штатам: они в этом регионе проводят значительно более серьезную политику, чем большинство европейских государств. Но ЕС не должен отдавать США инициативу в решении вопросов дальнего востока Европы или южного Кавказа. Укоренение политического и экономического либерализма на восточной периферии ЕС соответствует интересам всех европейцев. Более насущный вопрос для внешней политики ЕС трудно придумать.
____________________________________________________________
Путинская Россия не выдерживает проверки даже по собственным критериям ("The International Herald Tribune", США)
Над Россией простираются крылья тьмы ("The Washington Post", США)
Что делать с Россией? ("Policy Review", США)
