На скромном, но торжественном митинге в память об Анне Политковской, убитой российской журналистке, 'женщине, смелость которой не знала границ', по словам ее редактора, я снова вспоминал еще одно подобное мероприятие, в котором мне пришлось принимать участие в Москве, почти 17 лет назад. В отличие от Анны Политковской Андрей Сахаров, великий ученый и борец за права человека, умер своей смертью, и вечер его памяти стал вехой, отметившей начало новой эпохи. Открывалась новая страница российской истории, полной неопределенности и надежд на то, что Россия станет наконец-то 'нормальной страной'.
И вот именно эта страница закончилась сейчас, с убийством Анны Политковской. Та, по ком скорбела небольшая группка представителей парижской интеллигенции, олицетворяла собой надежду на иную Россию. Вместе с ней мы похоронили общую мечту интеллигенции и демократов о России, в которой укоренились бы и расцвели после долгой холодной советской зимы такие понятия, как свобода и соблюдение прав человека. Портреты Анны Политковской, как укоряющие зеркала, напоминали нам о том, что в действительности все намного печальнее. Мечты закончились, и стало ясно, что надежды на их осуществление не было никогда.
Сегодня все пошло по другому сценарию. Россия вернула себе одно из ключевых мест на международной сцене, вновь обрела влияние и укрепила свою мощь, на смену ядерным вооружениям пришли нефть и газ, на смену страху - алчность. Вместо политики устрашения, характерной для советской эпохи, Россия использует энергетическую зависимость других стран. Российские миллиардеры сумели сколотить колоссальные состояния и покупают себе роскошные виллы по всему миру, а российское государство уже может позволить себе купить некоторых известных немецких политиков, в том числе бывшего канцлера Шредера, а может быть, даже международную поддержку Германии.
Хотя между посткоммунистической Россией и фундаменталистским Ираном и существуют огромные различия, у них все-таки много общего. Богатые энергетические запасы кажутся им уникальной возможностью взять реванш за все унижения, которые им пришлось испытать, они глубоко убеждены в том, что время играет на их стороне. Создается впечатление, что в этих странах арабско-мусульманская культура самоуничижения сочетается с азиатской культурой надежды. И Россия, и Иран отличаются бесцеремонным национализмом и чувствуют себя неуязвимыми, тем более, что Америка, по их мнению, завязла в Ираке и Афганистане и вступает в стадию упадка.
Конечно, Россия очень во многом отличается от Ирана. Иранский режим опирается на мощную идеологию и не скрывает своего стремления уничтожить Израиль. Нельзя сказать, что его во всем поддерживает население, популярностью пользуются лишь националистические идеи и борьба за статус ядерной державы. В отличие от него, российский режим опирается на деньги, а не на идеологию. Прилагая все усилия для восстановления мощи и влияния России на геополитической сцене, президент Путин пользуется поддержкой подавляющего большинства жителей страны. Его девиз 'разбогатеть и не поднимать много шума' перекликается с политикой Гизо (Guizot, премьер-министр Франции в 1847-48 гг. - прим. перев.) во Франции XIX в., хотя от этих слов веет еще и имперской гордостью. Пока нефтедоллары текут рекой, большинство россиян не будут тосковать по демократическим достижениям эпохи Ельцина, в которой причудливым образом сочетались хаос, коррупция, слабость на международной арене и пренебрежение к самому институту государства.
Но неужели россияне настолько отличаются от нас, граждан западных демократических стран, или, может быть, демократия - это роскошь, которую может позволить себе только устоявшееся, стабильное, благополучное общество, обеспечившее своих граждан всем необходимым? Похоже, что Путин отвечает чаяниям тех россиян, которые после потрясений, связанных с распадом СССР, жаждут стабильности. Может, в том, что касается телосложения и физической силы ему и далеко до Петра I, однако Путин проявил себя как искусный политик, способный улавливать и подчинять себе настроения российского народа.
Для большинства россиян экономическое благосостояние и телевидение стали современным эквивалентом 'хлеба и зрелищ' римской эпохи. Война в Чечне тоже внесла свой вклад в общую моральную деградацию России и пугающем распространении культуры насилия. Однако она также поддерживает и патриотический дух - народное желание восстановить имперский статус и престиж России - которое путинские власти ловко использовали в своих целях.
Ну а пока нельзя сказать, чтобы российский народ оказался в выигрыше. Участившиеся убийства представителей оппозиции или экономических соперников и мафиозную практику заказных преступлений нельзя считать признаком вновь обретенной стабильности. Не относится к таковым и спекуляции путинского режима на национальной неприязни к народам бывшей советской империи, например, к грузинам. Может быть, Россия и вернула себе статус великой державы, но счастлива ли она в этой роли? Стали ли ее больше уважать? Россия богата, но россияне, во всяком случае, большая их часть, так и остались бедными, а средняя продолжительность их жизни приближается скорее к африканской, чем к западноевропейской. И, в конце концов, им придется признать, что современные страны не могут добиться процветания с помощью одной только силы.
Доминик Муази - советник Французского института международных отношений
