Вчерашний ответ британского оператора мобильной связи Vodafone на выражение интереса со стороны 'Альфа-Групп' вполне сравним с реакцией человека, которого приглашают на обед в медвежью берлогу. Представители компании, признав, что ознакомительная беседа с одним из топ-менеджеров 'Альфы' состоялась (хотя и закончилась ничем), поспешили всячески дистанцироваться от российского конгломерата, возглавляемого Михаилом Фридманом.
- Мы не ведем никаких переговоров, - ответили в Vodafone. Повесили, так сказать, трубку.
Еще больше о сложившейся ситуации, чем готовность российских бизнесменов вкладывать деньги в европейский рынок мобильных коммуникаций, говорит реакция, которую такое предложение вызвало в Ньюберри. И говорит она о том, что за границами корпорации 'Россия' сложилось устойчивое и широко распространенное мнение, что ее заявления не до конца отражают ее намерения (к слову, 'Альфу', судя по всему, интересует в Европе все, что можно съесть: компания 'Альтимо', представляющая в группе телекоммуникационный сектор, сообщила, что в качестве альтернативы доле в Vodafone также интересуется вхождением в капитал France Télécom или Deutsche Telekom).
Руководителей открытых компаний, как и их акционеров, покупатели из России не радуют сразу по нескольким причинам. Во-первых, российские инвестиции - доктрина экономического национализма, продвигаемая Кремлем с Владимиром Путиным во главе - выглядят как некая форма внешней политики, проводимой корпоративно-экономическими средствами. Например, государственный банк ВТБ, приобретя 5,4 процента акций европейской авиастроительной корпорации EADS, утверждает, что речь идет исключительно о рядовой финансовой операции, однако в заявлениях его президента Андрея Костина явственно проскальзывают лирические нотки, когда он заговаривает о возможном партнерстве российских и европейских производителей военных самолетов.
Также в Европе боятся, что олигархи считают свои инвестиции определенной формой страховки. Придя к власти, Путин растоптал олигархов ельцинской поры, и в преддверии 2008 года, когда истекает его второй президентский срок, капитаны российской промышленности наверняка соблазняются мыслью защититься от очередной волны экспроприаций путем налаживания связей с уважаемыми компаниями Великобритании и Европы. Среди которых, понятно, перспектива получить владельца с довольно бурным прошлым мало кого радует.
Русские чувствуют в отношении себя некое предубеждение, и, в общем, никто и не отрицает этого: фактор Путина все-таки бьет по российскому капитализму. Первым это почувствовал на себе Алексей Мордашов из 'Северстали', когда пытался купить металлургическую компанию Arcelor, впоследствии проданную корпорации Mittal; этот же фактор учитывала и компания Corus, принявшая предложение группы Tata (с тех пор перспективы 'Северстали' при размещении акций на бирже оцениваются весьма осторожно). Тот же 'Газпром', например, ни разу официально не попытался купить компанию Centrica, однако сама мысль об этом стала на некоторое время кошмаром Вестминстера.
В этой ситуации есть два любопытных момента. Во-первых, экономическая мощь России строится на ее природных ресурсах, а предубеждение против российского капитала просыпается только сейчас - как раз когда мировые цены на энергоносители идут вниз, а добыча нефти в России падает. Во-вторых, Владимир Путин - действительно очень 'деловой' президент. Но именно роль, которая в его политике отводится бизнесу, ограничивает возможности российских предпринимателей расширять влияние России за ее границы.
В общем, поездка 'Альфы' в Европу показала, что для русских за европейский роуминг установлен отдельный тариф.
_____________________________________________________
Русские "положили глаз" на западный рынок ("The Times", Великобритания)
