За мифами о Второй мировой войне скрываются расистские взгляды и отвратительные злодеяния, сотворенные как странами Оси, так и участниками антигитлеровской коалиции.
Из всех вооруженных конфликтов в мировой истории Вторая мировая война воспринимается с моральной точки зрения, наверное, наиболее однозначно - это была, как сказал однажды журналист Стадс Теркель (Studs Terkel), настоящая 'правильная война' ("Good War").
Что, в общем, и неудивительно. Это была оборонительная война против союза стран, за которыми числится столько - и таких - преступлений, которые даже по меркам обычной человеческой жестокости выглядят из ряда вон выходящими. В то же время шестьдесят лет научного поиска и обобщений постепенно проливают свет на многие другие аспекты прошедшего конфликта, не укладывающиеся в ставшую привычной черно-белую моральную палитру. И поэтому одна из самых сложных проблем осмысления феномена Второй мировой войны на современном этапе - это определение баланса между двумя равновеликими историческими императивами.
С одной стороны, мы должны чтить память солдат и мирных жителей, стольким пожертвовавших для того, чтобы победа стала реальностью. Примерами действия этого императива - 'да здравствует победа' - могут служить такие масштабные произведения, как книга Тома Брокау (Tom Brokaw) 'Великое поколение' ("The Greatest Generation") или фильм Стивена Спилберга (Steven Spielberg) 'Спасти рядового Райана' ("Saving Private Ryan"). В подобных работах, и удивляться этому было бы странно, очень часто не остается места для менее однозначных и 'морально стойких' аспектов войны - в основном в них делается упор на бесчисленные акты героизма и самопожертвования, которые каждый день совершали те, кто боролся против стран Оси.
С другой стороны, всем нам все же нужно как можно более полно и точно понимать, какими событиями в действительности характеризовался этот уже далекий от нас конфликт. Примеров этому императиву - 'хочу все знать' - тоже немало. Спорным моментам военных лет также посвящено множество работ.
Каждая страна, активно участвовавшая в той войне, совершала поступки или предпринимала политические шаги, которые так или иначе подвергались осуждению после 1945 года; и в каждой из этих стран обсуждение этих поступков и этой политики неизбежно выливалось в острую и скандальную дискуссию о том, что есть народная память, что такое честь нации, и в чем ее бесчестье. Ибо после каждой войны и победители, и побежденные принимаются за создание мифов о том, как они вели себя во время войны, и стремятся этими мифами замаскировать разного рода тонкости морального характера.
И понять Вторую мировую войну во всей ее полноте и сложности мы можем, только балансируя на грани между этими двумя императивами. Вот, например, два существеннейших примера из истории войны, которые заставляют всякого, кто не хочет открыто свалиться в ту или другую сторону, искать эту грань.
Зацикленность на расовом вопросе. Когда мы говорим о Второй мировой войне, то слово 'расизм' обычно вызывает в памяти ассоциации только с нацистами, с их антисемитской политикой и их лагерями смерти. Однако в 30-х и начале 40-х годов двадцатого века расизм присутствовал в мире практически повсеместно. Фактически в то время расизм - в самых различных своих проявлениях и с тысячью местных особенностей - затопил весь земной шар. Бунт черных солдат в Канзасе, возмущенных тем, что с ними обращались, как с людьми второго сорта; насильственное вовлечение корейских женщин в проституцию в расположении японских войск; самодовольство офицеров флота в Перл-Харборе, считавших, что японский флот не способен вообще ни на что; убийства славян немцами в Варшаве; перебитые отступающим японским гарнизоном филиппинцы в Маниле; истощенные до предела белые пленные в японских концлагерях, где уровень смертности был в шесть раз выше, чем в немецких или итальянских; интернирование всех граждан США японского происхождения - все эти события и явления должны так же бережно сохраняться в истории расизма, сверху донизу пронизавшего Вторую мировую войну, как хранится в ней черный пепел Освенцима.
При этом не надо думать, что кто-то призывает сваливать все в одну категорию. Напротив, своего отдельного рассказа заслуживает каждая ситуация, каждая точка, в которой сходились пути палача и жертвы. Холокост стоит среди них особняком - это действительно уникальный пример того, как человеческая общность может оказаться способной на зверства поистине промышленных масштабов. Однако, если задуматься как следует, не можешь не поражаться тому, насколько распространено в 30-х и 40-х годах в мире было расистское мышление; не было бы преувеличением сказать, что именно расовые предрассудки стали центральной концепцией всего клубка конфликтов, который мы называем Второй мировой войной, и именно они как предопределили ее начало, так и во многом обозначили ее форму.
Варварский характер ведения войны. В конце 30-х годов, когда японские войска нанесли удар по мирным городам Китая, Соединенные Штаты и Великобритания в порыве протеста буквально поднялись на дыбы. Как пишут биографы Франклина Делано Рузвельта, он был искренне и до глубины души поражен тем, что Япония оказалась на это способна, и в результате у него выработалось к Японии стойко враждебное и бескомпромиссное отношение. По американской и британской прессе прокатилась волна проклятий в адрес японцев, а некоторые политики стали призывать к полному экономическому эмбарго против страны, воевавшей столь варварски. И подавляющее большинство британцев и американцев при этом думали: 'Ну уж нет. От нас вы такого не дождетесь'. Однако давайте перенесемся всего на семь-восемь лет вперед - и что же мы видим? Гамбург, Дрезден, Токио - эти города сметены с лица земли полностью, в момент погибают десятки тысяч мирных жителей, сожженных заживо или разорванных на куски английскими и американскими бомбами, потоком сыпавшимися на землю. То, что делают на войне союзники, тоже превращается в массовые убийства женщин, детей и стариков.
Вот что, например, произошло 9 марта 1945 года во время бомбардировки Токио. Летевшие первыми бомбардировщики Б-29 сбросили огромные - самые большие на тот момент - зажигательные бомбы М-47, которые были им нужны в качестве ориентиров. Этими бомбами центр города был как бы расчерчен на ровные квадраты, и, пока горели узлы этой сетки, остальная часть американского бомбардировочного флота методично делала на город один заход за другим, сбрасывая внутрь этих квадратов кассеты с маленькими зажигательными бомбами. Вся акция была специально продумана так, чтобы невыжженным не остался ни один клочок земли.
- Мы знали, что идем на убийство большого количества женщин и детей, - говорил позже генерал ВВС Кертис ЛеМэй (Curtis LeMay). - Это необходимо было сделать.
Той ночью в Токио погибло 90 тысяч японцев - в основном мирных жителей.
Подобные явления в той или иной степени были характерны для всех сторон, участвовавших во Второй мировой войне. Жестокость стала необходимым признаком 'обычной' войны, не только в понимании агрессора - Оси, - но и в определенной степени в тех странах, для которых война носила оборонительный характер. Британцы, американцы и немцы расстреливали из пулеметов беспомощных моряков с потопленных кораблей; американцы и японцы во время боев за тихоокеанские острова одинаково невозмутимо таскали с собой в качестве трофеев отрезанные части тел врагов; солдаты практически всех воюющих армий расстреливали пленных и в ходе любой крупной военной операции тысячами убивали мирных жителей; в мире были изобретены новые зажигательные боеприпасы и множество других дьявольски совершенных технологий массового убийства. . . Все это - мазки на огромной и мрачной картине, строго и документально живописующей реальность, бытовавшую в головах людей с обеих сторон той тотальной войны.
Еще раз оговорюсь, что из этого ни в коем случае не следует, как тщетно пытался доказать на Нюрнбергском трибунале Герман Геринг, что все эти злодейства приводят все стороны конфликта к единому знаменателю после того, как произведен окончательный подсчет добра и зла. Ни в коем случае. Мы должны оценить каждый такой случай как отдельное явление, по каждому из них максимально полно оценив контекст и причины, которые к нему привели - и возложить на каждую из сторон, участвовавших в том или ином событии, свое бремя моральной ответственности за политику, которую они вели, и за выбор, который они в данном случае сделали.
Если это сделать, Германия и Япония по итогам этой войны все равно окажутся в более глубокой пропасти варварства, чем англичане, американцы и даже русские. Например, стратегические бомбардировки англо-американцев - даже в тех случаях, когда они приводили к ничем не оправданной гибели мирного населения - всегда выполнялись в рамках стратегии, направленной на то, чтобы минимизировать способность японского и немецкого государств к дальнейшему ведению войны - в то время как лагеря смерти, выстроенные нацистами, и резня мирного населения, которую устроили японцы в Маниле и других городах, никакого преимущества в военном отношении ни немцам, ни японцам не давали и являлись не чем иным, как беспричинным убийством, совершавшимся в колоссальных масштабах.
Что я хочу всем этим сказать? Лишь то, что такого понятия, как 'справедливая война', быть не может; даже во время такой войны с обеих сторон и добрые, и злые дела могут наблюдаться в значительном количестве. Здесь не лишним было бы провести четкую грань между jus ad bellum (моральным обоснованием для начала войны) и jus in bello (моральным обоснованием собственных действий во время войны): если какой-то народ ведет войну, за начало которой не несет ответственности, это все же не освобождает его от моральной ответственности ни за средства, которые он выбирает для ее ведения, ни за действия, к которым он прибегает с целью добиться победы.
С точки зрения сегодняшнего дня, союзникам есть чем гордиться за Вторую мировую войну. В моральном плане их война была совершенно оправданной; это была защита против неспровоцированного нападения со стороны тиранов и управляемых ими государств. Наши солдаты все шесть лет войны и на каждом из бесчисленного множества ее театров показывали непревзойденную храбрость и самопожертвование. Везде, куда ступала нога англо-американских войск, их встречали как освободителей, и везде они обращались с местным населением уважительно и пристойно (чего нельзя, конечно, сказать о наших советских союзниках). Достигнув победы, британцы и янки проявили замечательную щедрость к побежденным народам; после войны они проложили дорогу для мощного рывка, который совершили демократия и демократические ценности во многих частях света.
Однако из смысла двух военных тем, поднятых мною выше - расизма и варваризации войны, - видно, что если тщательно проанализировать с моральной точки зрения войну, даже такую 'правильную', как эта, она предстает очень и очень сложным событием. Нельзя не вспомнить с благоговением и благодарностью тех, кто пожертвовал всем ради защиты нашей свободы - но в то же время комплекс мифов, окружающих эту войну в частности и войну вообще, должен существенно измениться. Нельзя больше преподносить народу кое-как сляпанный портрет чистого добра, сражающегося с чистым злом, каковое сражение приводит к чистому, незамутненному результату. На экранах кинотеатров линии могут быть прямыми - но им нет места в реальном мире, где проходит жизнь каждого из нас.
Автор статьи - преподаватель истории Университета имени Вандербильта (Vanderbilt University). Только что издательством Альфреда А. Нопфа (Alfred A. Knopf) в свет выпущена его новая книга 'Каленое железо выбора: моральные аспекты Второй мировой войны' ("Choices Under Fire: Moral Dimensions of World War II").
______________________________________________________
Война, которую выиграли не мы,. . . а русские ("The Sunday Times", Великобритания)
