Рига, Латвия. - Формально господство России над Латвией закончилось больше десяти лет назад, когда Россия вывела из страны свой последний танк. Но портниха Инесса Кузнецова, приехавшая сюда из Ленинграда во время Второй мировой войны и прожившая в Латвии пятьдесят из своих семидесяти пяти лет, менять национальность совершенно не готова.
- Мой адрес - не дом и не улица, - говорит она. - Мой адрес - Советский Союз.
На самом деле ее адрес - Больдерая, один из районов на окраинах Риги. Здесь говорят преимущественно по-русски, стоит бывший городок российских военных моряков - сейчас он пустует, - а в магазинах ценники написаны и на русском, и на латышском языке.
Место, где живет Кузнецова - словно параллельная вселенная, к Латвии словно бы не имеющая ни малейшего отношения. Она ест русскую еду и смотрит русское телевидение, финансируемое из Кремля. Никакой охоты учить латышский у нее нет ('Зачем, скажите на милость, ерундой заниматься?'), хотя, по ее словам, внуков заставляют. И то, что жители, поселившиеся в Латвии после 1940 года, когда Латвию оккупировал Советский Союз, должны теперь для того, чтобы стать гражданами страны, сдавать экзамен на натурализацию, для нее - 'да, оскорбление'.
Она не стала сдавать экзамен. Она надеется на другое - новую 'русскую оккупацию', которая, по ее словам, уже набирает силу. Дело в том, что через границу в Латвию устремились сотни, если не тысячи, нелегальных рабочих из России, Беларуси и Украины, потому что в Латвии на рынке труда образовалась огромная дыра: с 2004 года, когда она стала членом Европейского Союза, страну в поисках лучшей доли покинуло почти сто тысяч человек.
Приток такой рабочей силы вызывает в крошечном государстве с населением всего в 2,3 миллиона человек нешуточный страх: ведь проблемы с интеграцией более 800 тысяч русскоязычных жителей до сих пор не решены. Все это беспокойство, словно в капле воды, отразилось в заголовке одной из вышедших недавно газет, авторы которого сыграли на звучании одного и того же имени, аналогичного нашему Джону. Газета писала, что латвийские работодатели 'Ищут Яниса - но находят Ивана'.
Страху не дает угаснуть свежая память о советской оккупации, во время которой десятки тысяч человек вынуждены были покинуть страну или были депортированы, а на их место Москва присылала такое же количество русских. К 1991 году, когда Латвия получила независимость, русские составляли уже почти 50 процентов населения страны (до Второй мировой войны было десять), а в Риге и других крупных городах по-русски говорили больше, чем на каком-либо другом языке.
Все время оккупации Латвия мечтала о том, как она вырвется из границ, охраняемых советскими солдатами, и воссоединится с Европой. И эта мечта сбылась: страна стала членом Европейского Союза и НАТО. Однако за исполнение желаний пришлось дорого заплатить: с одной стороны, в этом году экономический рост в Латвии составил 10 процентов; с другой - латыши потянулись на Запад, оставив огромные ниши на местном рынке труда пустыми. И теперь стране приходится выбирать - принимать ли как должное сложившуюся экономическую реальность, а вместе с ней и иммиграцию, или придерживаться глубоко укоренившихся и прочных исторических предрассудков.
- Мы уже терпели русское вторжение в течение пятидесяти лет, и нового нам не надо - это слишком обидно, - говорит 21-летняя Лине Стрике (Liene Strike), гид Музея оккупации Латвии. В этом здании нет окон, а посреди зала стоит модель барака в натуральную величину, в каких влачили свои жизни латыши, депортированные Сталиным в гулаг, где они замерзали и умирали от голода.
Вот так, движимая чувством культурного самоутверждения, Латвия решила ввести для тех, кто поселился здесь в советское время и хочет стать гражданином страны, экзамены и присягу на верность. Чтобы получить латвийский паспорт, они должны доказать, что знают латышский язык и историю Латвии.
Большинство из примерно 400 тысяч русскоязычных неграждан противятся экзамену, в который входят, например, следующие вопросы: 'что произошло в Латвии 17 июня 1940 года?' (Правильный ответ - 'Началась советская оккупация'). Однако если у человека нет паспорта, он не имеет права голосовать и занимать практически любые государственные должности; кроме того, для поездки в другие страны Евросоюза таким нужна виза.
Многие латвийские работодатели считают, что, если государство хочет, чтобы экономика Латвии, одной из самых бедных из 25 стран-членов ЕС, стала конкурентоспособной, то экономический интерес должен перевесить исторические обиды. Из страны уехало столько народу, что в Риге на многих стройплощадках стало просто некому работать. По всему городу компании-работодатели устанавливают огромные плакаты: 'Не уезжай в Ирландию! Ты нужен здесь!' Чтобы хоть как-то ограничить эмиграцию, правительство в предстоящем году собирается повысить минимальную зарплату с 90 до 120 лат (около 220 долларов) в месяц, но пока что подобные меры ни к чему не привели. В других странах Евросоюза зарплаты все же неизмеримо выше - например, в Ирландии минимальная зарплата составляет более 1650 долларов в месяц.
Артурсу 33 года. Он владелец грузоперевозочной компании и фамилию свою говорить отказывается - потому что нарушает закон. Он признает, что ему приходится нелегально провозить для себя русскоязычных водителей из Беларуси, потому что квалифицированных латышей найти уже невозможно. Белорусы живут в Латвии незаконно по трехмесячным туристическим визам и получают 640 долларов в месяц - половину той платы, которую запрашивают сегодня латвийские водители.
- Мне просто нужно, чтобы у меня кто-нибудь работал, - говорит Артурс, - а откуда они - из Африки, из Китая или из России - мне неинтересно. Мне же надо как-то зарабатывать на хлеб.
Однако правительство считает, что импорт иностранной рабочей силы опасен для Латвии. Айгарс Стокенбергс (Aigars Stokenbergs), министр по делам регионов, до недавнего времени занимавший, кроме того, пост министра экономики, считает, что ослабление иммиграционных ограничений потянет уровень зарплат вниз и приведет в страну новое поколение русскоязычных, которые не захотят ассимилироваться.
- На то, чтобы научить местных русских говорить по-латышски, ушло десять лет, - заявил он в интервью. - Ассимиляцию еще ста тысяч человек мы просто не можем себе позволить.
На Московской улице, в крупном русском районе, который здесь называют 'Москачка' (так в тексте - прим. перев.), проблема ассимиляции видна как нигде. Москачка - это в прямом смысле другая сторона Латвии. Одна сторона улицы - Старая Рига: средневековая и красочная, полная туристов. Другая - бедный, пыльный район с огромным крытым рынком, где женщины в платках продают ношеную одежду и соленые огурцы. На прилавках играет русская музыка, и они пьют водку, чтобы согреться.
Вот сорокатрехлетняя продавщица Татьяна Каспере. Ей надоело, что она как будто бы здесь и не живет. По ее словам, в законах о гражданстве столько противоречий, что ее сын, родившийся задолго до 1991 года, когда Латвия получила независимость, не может считаться гражданином, а дочь, которой всего три года - гражданка. Ее муж, прораб на стройке, не может продвинуться по должности, потому что он русский, утверждает она.
- Здесь мой дом, но я будто бы не дома. Почему, чтобы доказать верность моему дому, я должна экзамен сдавать? Я здесь родилась. Я бы и уехала, да только ехать некуда.
____________________________________________________________
Как выманить Путина из пещеры ("Latvijas Avize", Латвия)
