Президент Буш называет 'связку' между терроризмом и ядерным оружием 'самой серьезной угрозой национальной безопасности США'. Более того, он утверждает, что Соединенные Штаты сегодня участвуют в третьей мировой войне, и поставил у себя в кабинете бюст Уинстона Черчилля.
В этой связи ему следует задаться вопросом: как поступил бы Черчилль, столкнувшись с серьезнейшей угрозой своей стране и ее образу жизни? И насколько действия президента соответствуют образцу, который он для себя выбрал? 'Американский Черчилль', оказавшись перед лицом опасности такого масштаба, несомненно, сделал бы ее устранение краеугольным камнем внешней политики США.
Черчилль всю жизнь был антикоммунистом, и не питал иллюзий относительно сталинского режима. Тем не менее, ради победы над нацистской Германией он был готов заключить союз с СССР, и даже смириться с включением в его состав ряда новых территорий. Более того, Британия объявила войну демократической Финляндии, поскольку эта страна сотрудничала с Берлином, даже несмотря на то, что Финляндия вступила в войну против СССР лишь затем, чтобы вернуть себе территории, отнятые у нее Москвой. Однако в нынешнем внешнеполитическом курсе администрации Буша не видно признаков черчиллевской способности правильно выстроить иерархию приоритетов - особенно с тех пор, как распространение демократии официально заменило войну с террором в качестве ее задачи номер один на международной арене.
С точки зрения реализма президент заслуживает аплодисментов своими действиями по двум вопросам, связанным с его участием в недавнем саммите 'большой восьмерки' в Санкт-Петербурге, где мы оба тоже присутствовали. Во-первых, он отверг рекомендации идеологизированных адептов 'моментальной демократизации' бойкотировать саммит 'восьмерки' и добиваться исключения России из этого клуба промышленно развитых демократических государств. (Стоит отметить, что эта ошибочная идея нашла сторонников не только в самой администрации, но и - едва ли не в большем количестве - среди оппонентов президента из Демократической партии). Более того, Буш отказался от публичной критики и нотаций в адрес Владимира Путина в связи с несомненным откатом от демократии в России, предпочитая откровенно обсудить разногласия в ходе бесед за закрытыми дверями, что, несомненно, было более эффективным вариантом.
Во-вторых, в связи с проблемой, которую оба президента определили как величайшую угрозу не только их странам, но и всему миру, было сделано три больших шага вперед: лидеры США и России выступили с новой Глобальной инициативой по борьбе с актами ядерного терроризма, обнародовали план создания международных центров для гарантированного обеспечения различными видами ядерного топлива стран, готовых отказаться от создания собственных мощностей по обогащению урана, и объявили о намерении заключить Соглашение о гражданской ядерной энергетике, которое снимет ограничения на сотрудничество двух стран в мирном использовании ядерной энергии.
Каждая из этих инициатив обеспечивает основу для десятков конкретных мер, способных существенно снизить риск получения террористами доступа к ядерному оружию. В совокупности эти предложения позволяют сделать вывод, что администрация Буша наконец начала рассматривать проблему в комплексе и разрабатывать всеобъемлющую стратегию для ее решения.
Значение Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма связано не только с ее содержанием, но и с активной заинтересованностью России в ее реализации. Свое выступление на субботней пресс-конференции президент Путин начал с Глобальной инициативы, и убежденно разъяснял ее важность. После того, как американцы годами читали России 'лекции' о серьезности угрозы, готовность Путина разделить лидерство в обеспечении безопасности ядерных материалов по всему миру должно придать новый импульс действиям в этой области и на территории самой России.
Инициатива содержит призыв к выработке планов действий по пяти основным направлениям: в области обнаружения и пресечения незаконного оборота ядерных материалов, срыва терактов и ликвидации их последствий, а также ужесточения соответствующего национального законодательства и экспортного контроля, чтобы поставить заслон на пути возможных последователей А.К. Хана [A. Q. Khan - пакистанский ученый, один из руководителей ядерной программы страны, организовавший международный 'черный рынок' ядерных технологий и материалов - прим. перев.].
Таким образом, мы уже имеем полноценный 'скелет'. Теперь все зависит от того, насколько быстро правительства двух стран смогут нарастить на него 'мясо'. К счастью, в Госдепартаменте и Министерстве энергетики США уже ведется работа в этом направлении. Так, осенью этого года планируется провести первые в истории совместные учения по отработке поиска и задержания условных террористов, похитивших ядерные материалы. Они будут проводиться на российской территории с участием россиян и американцев. К Инициативе могут присоединиться и другие государства, готовые предпринять аналогичные шаги.
Предложение о гарантированных поставках ядерного топлива лишает Тегеран пространства для маневра в его попытках воспользоваться пробелами в Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Наличие шести независимых международных поставщиков обеспечит любому государству полную гарантию бесперебойного снабжения ядерным топливом во всех случаях, кроме нарушения обязательств в рамках ДНЯО: таким образом Иран лишается благовидного предлога для строительства завода по обогащению урана в Натанзе, которое он сегодня так торопится завершить. Предлагаемая система поставок будет действовать под надзором МАГАТЭ; Агентство также будет иметь 'неприкосновенный запас' ядерного топлива - на крайний случай.
Соглашение по гражданской энергетике позволит проводить совместные исследования по созданию нового поколения реакторов, отвечающих задачам нераспространения, с использованием технологий, в разработке которых российская наука не имеет равных. Оно обеспечит поставку России американских технологий, которые помогут повысить безопасность и эффективность российских атомных электростанций. Со временем в соответствии с этим соглашением Россия сможет принимать для безопасного хранения отработавшее ядерное топливо, которое США поставляют для атомных электростанций в Японии, Южной Корее и на Тайване. Хотя для того, чтобы Россия могла свободно участвовать в этом бизнесе, необходимо преодолеть несколько препятствий, он может стать крупнейшим источником доходов для ядерной энергетики страны. Если бы это сопровождалось условием о том, что 25% прибыли должны расходоваться на обеспечение безопасности всех российских ядерных материалов, подобная схема оказалась бы тем более выигрышной для всех. Она также позволит освободить АЭС по всему миру от отработанного топлива, которое пока хранится на их территории, лишая тем самым противников ядерной энергетики одного из главных аргументов.
В Совместном заявлении президенты отметили: 'Мы осознаем разрушительные последствия для наших народов и всего мирового сообщества в случае, если ядерное оружие или ядерные материалы или другое оружие массового уничтожения оказались бы в руках террористов'. Если бы террористам удалось взорвать ядерное устройство в Вашингтоне, Москве или Тель-Авиве, разрастание войны на Ближнем Востоке, перспектива которого заслонила в глазах СМИ ядерную инициативу двух президентов, по сравнению с этим показалась бы незначительной угрозой. Пока Ближний Восток господствовал в заголовках новостей, Россия и США добились реального результата, превратив саммит в точку отсчета для конкретных действий по борьбе с ядерным терроризмом.
При всей своей значимости, эти шаги, однако, представляют собой в основном декларацию о намерениях, чья реализация зависит от сотрудничества между государственными структурами двух стран, в том числе спецслужбами. Учитывая, что в данном случае затрагивается ряд чувствительных для обеих сторон вопросов - особенно со стороны России, которой необходимо будет обеспечить большую открытость своих ядерных объектов - сотрудничество в борьбе с ядерным терроризмом практически невозможно полностью изолировать от общих тенденций развития российско-американских отношений, а эти тенденции в последнее время отнюдь не внушают оптимизма. Администрация заявляет, что между необходимостью совместных действий против ядерного терроризма и энергичными усилиями по распространению демократии на постсоветском пространстве, и даже в самой России, нет никакого противоречия. Пожалуй, можно утверждать, что распространение демократии в таких странах, как Беларусь, где это фактически равносильно смене режима, может считаться одной из приоритетных внешнеполитических задач.
Однако нельзя воспринимать всерьез аргументы о том, что Соединенные Штаты могут пытаться подрывать власть Путина в России и влияние страны на собственной периферии, и одновременно ожидать от Москвы полноценного сотрудничества по ядерным проблемам, в том числе давления на Иран. Увеличение американской военной помощи Грузии в Москве используют в качестве аргумента в пользу того, что Россия имеет такое же право продавать оружие Венесуэле. Это может привести к эскалации напряженности и новым острым разногласиям между Россией и США. Таким образом, способность Америки снизить риск терактов с использованием ОМП подрывается попытками осуществить политические изменения на постсоветском пространстве, которые российские власти считают опасными для жизненных интересов страны.
Проблемы с выстраиванием осмысленной иерархии внешнеполитических задач возникли у США, естественно, задолго до прихода к власти администрации Буша. С момента окончания 'холодной войны' американский внешнеполитический истэблишмент - как республиканцы, так и демократы - явно опьянели от успеха. Предположения о том, что попытки достичь слишком многого за слишком короткий срок опасны, с презрением отвергались сторонниками новой линии как проявления циничного образа мысли. Предостережения игнорировались во имя 'нравственных императивов' момента, что часто приводило к весьма спорным с нравственной точки зрения результатам. В полной мере проявилась неспособность определить границы того, что США способны достичь - особенно без особых затрат - оставшись единственной сверхдержавой. Понятие 'прагматик' в ходе дискуссий о внешней политике страны превратилось в ругательное слово - под ним подразумевалось сочетание аморальности с устаревшими подходами.
Расплатой за 'необязательные войны', которые вели как республиканские, так и демократические администрации, стали годы планирования, средства и внимание, отвлеченные от подготовки к борьбе с усиливающейся террористической опасностью, грозящей гибелью тысячам, а то и миллионам американцев.
Некоторые утверждают: даже если бы Соединенные Штаты выстроили такую систему приоритетов и внимательнее относились к интересам других крупных держав, они бы все равно мало что получили взамен. В качестве примера в этой связи часто приводят Россию, и своя доля истины здесь есть. Ясно, что Москва была и остается для США отнюдь не идеальным партнером, а учитывая ее нынешний решительный настрой, Россия при любых обстоятельствах вряд ли согласилась бы 'шагать в ногу' с США. Однако внешняя политика редко оперирует абсолютными величинами: между полюсами полного противостояния и полного подчинения лежит целый спектр вариантов. И способность влиять на ее место в этом спектре могла бы многое изменить для США.
При Владимире Путине Россия продемонстрировала готовность идти навстречу США по целому ряду важных вопросов. После нападений на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября 2001 г. президент Путин первым из зарубежных лидеров позвонил президенту Бушу и пообещал всемерное сотрудничество со стороны России. В практическом плане российская разведка оказала США неоценимую помощь в ходе войны в Афганистане, в результате которой режим талибов был свергнут, а 'Аль-Каида' лишилась возможности использовать эту страну в качестве безопасной базы для своих операций. Ради этого Россия даже поддержала создание Соединенными Штатами военных баз в Центральной Азии. Она также согласилась с тем, что Северной Корее и Ирану нельзя позволить реализовать их ядерные амбиции, и что помешать им невозможно без серьезного давления со стороны международного сообщества.
Тем не менее, при всех - довольно неуместных - дифирамбах президента Буша относительно путинской души, Соединенные Штаты становились на сторону соседей России чуть ли не в каждом споре, который у них возникал с Москвой, относясь к российскому влиянию на постсоветском пространстве как к неприемлемому проявлению неоимперской политики. Особо следует отметить, что недавно администрация выступила за ускоренную процедуру вступления в НАТО Украины и Грузии - при том, что последняя открыто заявляет о необходимости создать антироссийскую коалицию. Недавние разногласия с Москвой по поводу Грузии усугубились участием двоих помощников госсекретаря США в политическом собрании в Москве накануне саммита 'восьмерки': оно преподносилось как конференция в поддержку демократии, однако среди участников были радикальные коммунисты-ксенофобы, а охранялось мероприятие штурмовиками, многие из которых открыто щеголяли нацистской символикой. Неудивительно, что после этого Кремль не пожелал проявлять гибкость на переговорах о вступлении России в ВТО, в результате чего они сорвались из-за незначительного вопроса о праве российской стороны осуществлять санитарный контроль над американскими экспортными поставками свинины и говядины. Если мы не можем договориться даже об этом, как можно ожидать соглашения об инспекциях на российских ядерных объектах, без которых заявленные в Санкт-Петербурге задачи по борьбе с распространением ядерного оружия вряд ли будут полностью выполнены?
Хотим сразу же оговориться: мы не предлагаем мириться с чем угодно, лишь бы заручиться более активным сотрудничеством России в борьбе с терроризмом и обеспечении режима нераспространения. Так, мы не предлагаем, чтобы Россия могла безнаказанно применять силу против соседних стран или пытаться воссоздать Советский Союз. Аналогичным образом, мы не считаем, что Россия вправе рассматривать постсоветское пространство как свою исключительную сферу влияния, где Соединенным Штатам и другим странам не позволено обеспечивать собственные законные интересы вроде сохранения военных баз для борьбы с талибами или строительства трубопроводов в обход России. Мы также не предлагаем делать вид, будто в России с развитием демократии все обстоит идеально, и что она превращается в страну, где главенствует закон.
Мы говорим о другом: в отношениях с Россией администрация Буша должна в первую очередь думать о том, что является самым важным с точки зрения интересов и благополучия Америки. От уровня сотрудничества между Москвой и Вашингтоном в обеспечении безопасности ядерного оружия и материалов не только в России, но и по всему миру во многом зависит то, удастся террористам взорвать ядерную бомбу в каком-нибудь американском городе, или нет. Точно так же вероятность того, что Иран создаст ядерное оружие, во многом зависит от уровня российско-американского сотрудничества для предотвращения такого исхода.
Чтобы заручиться поддержкой России по вопросам, имеющим приоритетное значение для американских интересов, Вашингтон должен относиться к ней так же, как и к другим странам с не совсем демократическими режимами - например, Китаю или Саудовской Аравии. Кстати, примеры этих стран показывают: есть многие вещи, на которые не пойдет ни одно суверенное государство, даже желая потрафить Соединенным Штатам. К примеру, Россия готова поддержать военное нападение на Иран, что чревато для нее риском подвергнуться атакам исламских экстремистов, особенно на Северном Кавказе, не больше, чем Китай готов поддержать военную акцию против Северной Кореи, которая приведет к дестабилизации в этой стране. Сенатор Маккейн справедливо отмечает, что иранский и северокорейский вопросы имеют определяющее значение для наших отношений с Москвой и Пекином. Однако, чтобы добиться от обеих держав желаемого для нас результата, нужны не только угрозы, но и стимулы. Пока же американская политическая элита - представители обеих партий - не готовы принять на вооружение принцип 'ты мне, я тебе'.
Если Соединенные Штаты будут и дальше добиваться превращения Ирака в демократическую страну западного образца, а в своей политике в отношении Ирана и Северной Корее отдавать предпочтение смене режимов, у них не будет ни сил, ни международной поддержки, необходимых для воплощения в жизнь реалистичной стратегии, позволяющий предотвратить превращение Ирана и Северной Кореи в ядерные державы, и наглухо закрыть всем 'Усамам бен Ладенам' нашей планеты доступ к ядерному оружию. Как заметил Черчилль в тяжелые годы Второй мировой войны, если вам грозит смертельная опасность, 'мало стараться изо всех сил. Надо стараться делать именно то, что необходимо для успеха'.
____________________________________________________________
Война, которую выиграли не мы,. . . а русские ("The Sunday Times", Великобритания)
