Разрабатываемая Ираном ядерная программа и значительные ресурсы, которыми он располагает, вполне позволяют ему в своем регионе бороться за стратегическое господство. А используя радикальную шиитскую идеологию и возведя свой отказ от выполнения резолюции совета безопасности ООН в ранг символа, Иран претендует на переустройство установившегося порядка не только на Ближнем Востоке, но также - что не исключено - везде, где исламскому населению противостоит господствующее неисламское большинство.
Так называемая 'Шестерка', в которую входят пять постоянных членов Совета Безопасности и Германия, сделала ключевой шаг к остановке обогащения урана: Тегерану был представлен пакет преференций. Одновременно страны 'шестерки' предупредили, что если их предложения не будут приняты, против Ирана будут введены санкции. Иран же в ответ утверждает, что имеет 'право' продолжать обогащение урана. Америка участвовать в переговорах не стала, так как ее руководство не хочет общаться напрямую с лидерами страны, входящей в 'ось зла'.
Недавно госсекретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) объявила, что политика меняется. Она заявила, что если Иран остановит обогащение ядерных материалов, к переговорам по ядерной проблеме подключатся Соединенные Штаты и она лично. Однако Тегеран пока никакой заинтересованности в переговорах с США не проявил - ни один на один, ни в многостороннем формате.
Дело в том, что Иран никакого национального интереса в том, чтобы отказываться от претензий на ядерный статус, не видит. В то же время у него есть весьма веские внутриполитические причины для того, чтобы эти претензии поддерживать. Создание собственного ядерного оружия - это способ польстить национальной гордости иранцев и сплотить вокруг себя народ, поддержка которого по другим вопросам отнюдь не стопроцентна.
Судя по всему, исход переговоров по ядерной проблеме не даст никакого отчетливого результата, и, в конце концов, 'Шестерке' придется выбирать: либо вводить реально действующие санкции, либо иметь дело с ядерным арсеналом Ирана, и, соответственно, с огромным потенциалом распространения ядерных технологий по миру. Что касается развертывания боевых действий силами Соединенных Штатов, то такой вариант - в силу того, что нынешнему президенту осталось всего два года до конца срока, а Конгресс настроен к нему резко враждебно, - представляется крайне маловероятным. Хотя Тегеран, конечно же, не может игнорировать вероятность одностороннего удара со стороны Израиля.
В последнее время широко распространилось мнение, что в переговорный процесс необходимо вовлечь Иран (а также Сирию), и тем самым попытаться изменить их отношение к миру - то есть сделать то же самое, что удалось сделать прошлому поколению, когда 'раскрылся' Китай.
Дипломатия, в которой не предполагаются переговоры с вероятным противником - это уже не дипломатия. Однако зачастую, когда говорят о том, что необходимо вести переговоры, акцент делается на самом факте их начала, но не на том, что, собственно, на них будет обсуждаться. Китаю 'раскрыться' в немалой степени помог фактор военного давления, которое Советский Союз оказывал на его северные границы: сближение Китая и Соединенных Штатов было отражением одного общего интереса - недопущения советской гегемонии. Однако если в конце дипломатического процесса стоит Иран со своим ядерным арсеналом, а также политический вакуум, который будет заполнен таким Ираном, удар по установившемуся на Ближнем Востоке порядку может стать катастрофическим.
Здесь очень важно понять, каким взглядом смотрят из Тегерана на окружающий мир. Нынешний политический класс, представителем которого является президент Ахмадинежад (Ahmadinejad), наверняка считает, что сегодня Иран имеет перспективы, каких у него не было уже несколько веков. Ирак, игравший роль противовеса, больше ее не играет; во главе внутрииракских шиитских сил стоят люди, получившие образование в Тегеране, и демократические институты в Ираке сразу же попадают под влияние шиитских группировок, поскольку шииты в стране составляют большинство. В Ливане же самая серьезная военная сила - это "Хезболла", членов которой обучает и направляет Иран. Перед лицом формирующегося шиитского пояса, который к тому же наверняка будет иметь серьезное влияние на шиитов, населяющих северо-восток Саудовской Аравии и побережье Персидского залива, настроение в суннитских странах - Египте, Иордании и той же Саудовской Аравии, - и государствах Залива уже варьируется от простого беспокойства до легкой паники.
Именно этим, скорее всего, объясняется беспардонное поведение Ахмадинежада во время его поездки в Нью-Йорк. Не надо говорить со мной о вашем миропорядке, в составлении правил которого мы не участвовали и который нас категорически не устраивает, словно говорил он. С этого дня правила диктует джихад.
Самоуверенное иранское руководство, быть может, и согласится помочь Америке тихо отступить из Ирака, но сделает это лишь затем, чтобы впоследствии превратить это отступление в полный, долгосрочный разгром. Аргументы о том, что Иран заинтересован в переговорах по Ираку, чтобы не допустить хаоса на собственных границах, могут иметь какое-то действие лишь постольку, поскольку у Соединенных Штатов сохраняются возможности этот хаос контролировать. Так что для вступления в переговоры у Ирана может быть всего два побудительных мотива: расчет на формирование некой региональной стриктуры, в рамках которой империалистская политика теряет для него привлекательность, и тревога за то, что, если Иран зайдет слишком далеко, Америка все-таки не выдержит и ударит.
До тех пор, пока Иран считает самое себя не государством, а идеологической армией, к появлению каких бы то ни было общих интересов переговорный процесс не приведет. Американская дипломатия должна, прежде всего, поставить перед собой цель сформировать в Иране более сбалансированный подход к ситуации, чтобы руководство Ирана поняло, что Иран - это все же довольно бедная страна, и она не может претендовать на изменение всего мирового порядка.
Сегодня суннитские страны региона напуганы 'шиитской волной'. Результатом вступления Соединенных Штатов в переговоры с Ираном, если предварительно - или хотя бы параллельно - не провести серьезную работу и не заручиться их поддержкой, может стать то, что они в панике сами наперебой начнут предлагать Ирану различные уступки. Политика должна быть направлена на то, чтобы обеспечить Ирану место уважаемой, но не господствующей державы. В частности, важную роль здесь могло бы сыграть возобновление палестинского мирного процесса, в рамках которого предполагается тесное сотрудничество между Соединенными Штатами, Европой и умеренными арабскими странами.
Необходимо всячески подчеркивать, что мы ждем от Ирана выступления с позиций нации, а не с позиций идеологического движения. Появляться, словно deus ex machina, чтобы выводить Америку из тупиков, в которых она оказалась, Ирану не будет никакого смысла, если у США не останется возможности либо самим заполнить образующийся вакуум, либо, по крайней мере, повлиять на то, чем он окажется заполнен. Передислокация сил Америке действительно понадобится, но если эти действия будут рассматриваться как прелюдия к ее уходу из региона, вполне вероятным результатом этого может стать полный распад существующих структур.
Целенаправленная дипломатическая работа на иранском направлении имеет огромное значение для того, чтобы у данного региона появились нормальные перспективы. Однако эта посылка будет истинной при выполнении двух условий: в процессе такой дипломатической работы Иран не должен почувствовать, что ему под силу определить будущее в одиночку; а Америка, занявшись переопределением своих целей и задач, не должна дать развалиться тем кирпичикам, из которых можно выстроить новый порядок.
