На этот раз по лицу Владимира Путина было видно все. Обычно президент России - один из лучших актеров на мировой арене, и на любом саммите самое заметное событие - это всегда жесткие и осмысленные пресс-конференции с его участием. Но вчера все заметили, что он явно чувствовал себя очень и очень некомфортно.
Стоя на подиуме вместе с главными фигурами Европейского Союза и премьер-министрами скандинавских стран, Путин кривил лицо и закатывал глаза к потолку. Его помощники позже сказали, что президент простудился.
Однако бороться приходилось не только с простудой. Путина обвинили в том, что на его совести лежит убийство Александра Литвиненко, бывшего российского шпиона - в этом, собственно, обвинил его сам убитый. И в этот раз, появившись на публике, Путин разительно отличался от того себя, каким его видели раньше. С каменным лицом он выразил сожаление (он назвал смерть Литвиненко 'трагедией'), тут же добавив к нему сомнение в том, что слова, оглашенные от лица бывшего разведчика, действительно принадлежат ему, и отказался говорить об отравлении Литвиненко, заявив, что это 'спекуляции'.
Такова была сверхнеудобная кульминация саммита между Европейским Союзом и самым могущественным его соседом, который тоже стал сверхнеудобным. Потому что когда стало плохо Владимиру Путину, небо с овчинку показалось и всем его собеседникам.
Всю неделю ЕС как мог старался выйти к общему знаменателю по вопросу начала переговоров по всеобъемлющему договору с Россией, который и должен был лечь в основу саммита. И всю неделю ЕС, из-за распри между большинством стран-членов и Польшей, которая больше всех не любит Москву, не удавалось это сделать. А в ходе самой встречи Путин показал, что ни плохое самочувствие, ни треволнения, постигшие его в связи со смертью Литвиненко, не остановят российского наступления на позиции еврочиновников.
Отметив, что ЕС пытается завязать более прочные энергетические связи с Азербайджаном, Казахстаном и другими странами, Путин заявил, что в основание своей политики Европе лучше бы класть 'факты, а не фантазии', а факты заключаются в том, что альтернативы крупным поставщикам энергоресурсов - России, Ирану и, может быть, Катару - у Европы нет. Подтекст этого высказывания был предельно ясен: Москва до сих пор сохраняет определенное влияние на поставки из стран бывшего Советского Союза. А когда Путина спросили о расследовании убийства независимой журналистки Анны Политковской, он ответил, что в Европе немало заказных убийств, раскрыть которые не удавалось годами.
Словом, свою роль он исполнил отлично. Но сам день - как для самого Путина, так и для ЕС - выдался премерзкий.
____________________________________________________________
Если не ЕС, то кто? ("The International Herald Tribune", США)
Это не наш кризис, а европейский! ("Radio France Internationale", Франция)
