Владимир Сорокин, российский писатель, объект ненависти путинской молодежи, видит в современной России не признаки возвращения в советские времена, а ностальгию по царизму, со всем его блеском, привилегиями. . . а также кровавой государственной полицией.
- Вы недавно опубликовали в России Вашу самую политическую книгу 'День опричника', в которой описывается вымышленная Россия 2028 года, находящаяся под пятой новой творящей беззаконие кровавой политической полиции. Вы настолько обеспокоены развитием ситуации в России, что сочли необходимым послать сигнал бедствия?
- Да, первый раз в жизни я написал политическую сатиру в жанре народной поэмы в прозе. Еще три года назад, если бы мне сказали, что я напишу подобную книгу, я бы не поверил. Но вот, написал - происходящее в России влияет на выбор литературных жанров. . . В этой книге я пытался изобразить, каким было бы будущее, если бы Россия решила отгородить себя от Запада и построила для этого стену. Можно считать этот рассказ заклятием, призванным оградить нас от воплощения в жизнь будущего, описанного мною.
- Вы действительно замечаете в путинской России признаки возвращения эпохи Ивана Грозного, который в XVI-м веке создал государственную полицию - опричнину?
- Российская история не развивается по спирали, как история других государств. Внутри своей спирали Россия вычерчивает круги, которые сегодня могут вернуть нас, например, в XVI-й век. Я не согласен с теми, кто говорит, что Россия возвращается в советскую эпоху. Мы углубляемся в более древнее прошлое, во времена феодализма и абсолютизма. Нынешним руководителям России не нужен социализм, они убедились в неэффективности советской экономики. Им нужна система феодализма с открытыми границами. Они больше не хотят ездить на Волгах (старые громоздкие машины, на которых ездила советская элита - прим. Liberation) и носить серые пальто, как это было во времена Брежнева. Они желают одеваться у Armani, пить 'Шато Лафит', проводить лето в Монако и посылать своих детей на учебу в Лондон. Мы живем во времена просвещенного феодализма.
- Феодализм, опричники. . . Вы не преувеличиваете?
- Они разгромили художественную галерею Марата Гельмана. И разве то, что произошло с самым богатым человеком России Михаилом Ходорковским, которого в одночасье разорили и посадили за решетку, - это не феодализм? Опричники разграбили и растащили по частям компанию, которую он создал, которая была одной из самых эффективных в стране. . . Любой гражданин Франции может сказать: 'Государство - это я'. В России ни я, ни моя жена, ни мои друзья не можем сказать этого про себя. Для нас государство - это молох, идол, механизм, который довлеет надо всеми, и перед которым подобострастно склоняются народные массы.
- Действительно, это - великая русская традиция. . .
- Вся история России сводится к борьбе государства со своим народом. Народ заставили возводить Санкт-Петербург, и никто не считал, сколько людей погибло на этой стройке. Беломорканал строился по тому же принципу. При Хрущеве запретили частные сады, вырубали яблони простых людей. Порою народу запрещают пить и уничтожают замечательные крымские виноградники. А иногда, наоборот, делают все, чтобы народ спивался. . . Государство занимает место Бога, что делает нашу историю непредсказуемой. А русский человек вынужден сидеть в своей каморке и ждать, что еще свалится ему на голову.
- Может быть, все дело в том, что русский народ пассивно со всем смиряется?
- С течением веков русский народ научился великому терпению. Он живет циклично, как медведь, который зимой спит, а весной просыпается. Период спячки у русского народа длится долго, он может проспать пятьдесят лет, а затем проснуться и устроить революцию или перестройку. К несчастью, затем он опять впадает в спячку, это - наш рок!
- Сегодня многие радуются тому, что в Россию вернулся хотя бы порядок. В Ваших книгах 1990-х годов, например, в 'Сердцах четырех', мафиози пытали и уничтожали, кого хотели. . . Сейчас уже не наблюдается такого разгула насилия. Вам не кажется, что это - перемена к лучшему?
- Один философ сказал: миру угрожают две вещи - порядок и беспорядок. Русские революции всегда протекали мучительно и сопровождались реками крови. Во время периодов летаргии крови проливается не меньше. Мы еще не вернулись к арестам 1937-го года. Но если завтра они начнутся, я не удивлюсь.
- И все же Вы смогли опубликовать в России такую нелицеприятную для режима книгу, как 'День опричника', а Ваша опера 'Дети Розенталя' идет в Большом. . .
- Для российских деятелей искусства последние пятнадцать лет были удивительным периодом. Впервые за всю историю России цензуры просто не существует. Писатели могут писать и публиковать, кинематографисты - снимать, театральные режиссеры - ставить пьесы по своему выбору. . . Это - достижение горбачевской и ельцинской эпох. Но я не знаю, сколько это еще продлится. Уже прозвучали первые тревожные звонки: акции 'Идущих вместе' (молодежное пропутинское движение - прим. Liberation), которые призывали менять 'вредные книги' (в частности, Сорокина, Виктора Пелевина и Виктора Ерофеева - прим. Liberation) на 'полезные книги'. Против меня было возбуждено уголовное дело за 'распространение порнографии'. Недавно убили Анну Политковскую. . .
- И все же Вас больше не обвиняют в 'распространение порнографии'. Разве в данном случае речь не идет о торжестве либерализма?
- Уголовное дело против меня было прекращено в 2003 году. . . как раз перед тем, как Россия была приглашена в качестве почетного гостя на Франкфуртскую книжную ярмарку. Это, без сомнения, сыграло в мою пользу. Стало очевидным, что эти нападки бросают тень на имидж государства.
- На Западе с трудом понимают, какой логикой руководствуются российские власти, когда они нападают на маленькую Грузию, перекрывают поставки газа на Украину. . . и отталкивают от себя своих соседей. Вы видите в этом какую-либо логику?
- Нет, эти нападки на грузин - просто позор. Грузины были самым близким нам народом на Кавказе. Во времена Российской империи грузинские князья были частью нашего дворянства. Нас связывают культурные традиции. И вот, внезапно, мы, уподобляясь капризному ребенку, запрещаем грузинские вина и минеральные воды. Со стороны великого государства, коим является Россия, это непростительно. Единственное объяснение, которое я могу найти для этой политики - нужно было найти врага, и выбор пал на грузин. Создается такое впечатление, что руководители России до сих пор не могут привыкнуть к идее, что Советского Союза больше не существует, что отныне его соседи - свободные государства. Российские власти все еще считают их бывшими провинциями, которые плохо себя ведут, валяют дурака, и которым необходимо объяснить правила поведения. Такая политика бессмысленна. Подобным образом сводят счеты бандиты на рынке.
- Может быть, нельзя было допускать распада СССР, ведь он предвосхитил распад самой России?
- Русский народ исторически всегда являлся заложником географии. Нам всегда казалось, что самым большим богатством страны является ее безбрежность. Россия обладает бескрайними территориями, где люди живут в нищете, но гордятся географией страны. Эта позиция порочна по своей сути. География должна быть на службе у народа. Предметом истинной гордости народа должно быть его благосостояние. А не тот факт, что мы ведем себя, как собака на сене - не отдаем другим того, чем не пользуемся сами. Сегодня единственной стратегией развития страны является продажа ее природных запасов.
- В Вашем 'Дне опричника' также говорится о том, что угрозу для России представляет скорее Китай, нежели Грузия.
- Через десять лет в Сибири будут говорить на смеси русского и китайского языков. Будет много смешанных российско-китайских браков, от которых произойдут очень красивые дети. Я не вижу в этом ничего плохого, напротив, китайская энергия может оказать живительное влияние на нашу холодную Сибирь. Если только Россия и Китай смогут договориться.
- Растущее влияние Китая на Россию не обязательно благотворно скажется на демократии. . .
- Поживем - увидим. При китайском капитализме появляются новые поколения китайцев, которые получают образование за границей. Капитализм - мощная сила, которая развивает мозги. В России также подрастает новое поколение молодых, которые ни за что не хотят возврата в прошлое.
- В 'Дне опричника' Вы придумали стену, возведенную, чтобы отрезать Россию от Запада. 'Гвоздем программы' является описание газопровода, связующего звена с Западной Европой. За неимением газа, пограничники сами пускают газы в трубу. Это - резюме отношений между Россией и Западом. Но знает ли сам Запад, с какой стороны нужно подходить к России?
- Мы живем в эпоху повсеместного торжества государственного цинизма, так же было накануне обеих мировых войн. Тем не менее, критика Запада очень важна для нас. Без нее, по улицам Москвы уже давно бы разъезжали опричники с собачьими головами на бамперах машин.
- Ваша книга не щадит и православную церковь, которая укрывает преступников-опричников. Но Вы же крещенный и верующий?
- Я крестился в возрасте двадцати пяти лет и считаю, что вера должна оставаться личным делом человека. Я против того, что православие становится государственной религией, против того, что в школах опять вводятся уроки Закона Божьего. Причиной российской революции 1917 года и появления режима большевиков послужил кризис православной церкви. Люди шли за советом к Толстому, делали из него святого, коим он вовсе не являлся. Литература и писатели в России заняли место церкви, именно они учили людей, как жить.
- 'День опричника' можно рассматривать как ответ 'Дню Ивана Денисовича' Солженицына. Не потому ли, что российский народ всегда приносится в жертву?
- Наши интеллигенты и наши писатели - Достоевский, Толстой, Солженицын - всегда говорили: 'Ах, бедный невинный русский народ, подавляемый государством'. Но ко всем ужасам, которые произошли в России в ХХ-м веке - ГУЛАГ, уничтожение крестьянства - приложил руку и русский народ. Мы все несем ответственность за то, что у нас происходит.
- В вашей в книге прорицательница на вопрос героя 'Что будет с Россией?' отвечает: 'Будет ничего!'. Вы тоже так считаете?
- В русском языке 'ничего' может означать и 'не так плохо'. Это - закон русской метафизики, это - то, что нам нравится в России: будущее в этой стране всегда непредсказуемо, но это также означает, что оно открыто.
________________________________________________
Владимир Сорокин: Тоталитаризм - растение экзотическое и ядовитое, крайне редкое и опасное ("El Pais", Испания)
Новый феодализм ("Newsweek", США)
