Два года назад я вернулся из поездки по Восточной Европе в полной уверенности, что Польша, Венгрия, Словакия и Чешская Республика очень скоро добьются процветания. Мне - да и буквально всем западным бизнесменам, с которыми я беседовал на эту тему - казалось, что эти страны уже успели 'распробовать на вкус' демократию и капитализм, так что возврат к прошлому невозможен.
За последний год, однако, такой откат наблюдается по целому ряду направлений.
Радость в связи с вступлением в Евросоюз уступила место обиде на 'старую Европу' за не слишком восторженный прием, оказанный 'новобранцам', и недовольству финансовой 'смирительной рубашкой', которая идет в комплекте с членством в Союзе. Объемы инвестиций тоже сократились - транснациональные корпорации сегодня больше интересуются Китаем и Индией, чем Восточной Европой. Кроме того, хотя в первые годы либерализации было создано немало новых рабочих мест и состояний, эти блага коснулись далеко не всех.
Более того, сегодня, когда рост налоговых поступлений в казну замедлился, стало ясно, как мало в годы экономического подъема было сделано для реформирования большого и неэффективного государственного сектора, который превратился в обузу для экономики, угрозу финансовой стабильности и препятствие переходу на евро.
'Вопреки распространенному мнению, эти страны нельзя назвать последовательными 'приверженцами' рыночного капитализма', - отмечает Адам С. Позен (Adam S. Posen), старший научный сотрудник Института международной экономики имени Петерсона (Peterson Institute of International Economics).
Хотя политическая ситуация в каждой из восточноевропейских стран имеет свою специфику, наблюдается и общая тенденция - крушение политического консенсуса в поддержку реформ и либерализации. Правительства в Восточной Европе слабы, государственные институты политизируются, коррупция и национализм усиливаются.
А теперь к тому же Международный валютный фонд бьет тревогу в связи с возможностью финансового кризиса в регионе - там уже проявилось несколько факторов, характерных для экономики азиатских стран в середине 1990-х. Среди них можно назвать мощный приток иностранного капитала, привязку национальных валют к зарубежной, значительный бюджетный дефицит и слабую институциональную инфраструктуру. Хотя подавляющее большинство биржевых игроков проигнорировало это предостережения, из опыта прошлого мы знаем, что обычно так оно и происходит - пока рынок сам не начнет 'корректировку'.
Самые серьезные проблемы возникли в Венгрии: точкой отсчета кризиса стала весна этого года, когда была сделана аудиозапись выступления только что переизбранного премьер-министра перед коллегами по партии - он заявил, что выиграл выборы, потому что годами лгал электорату относительно состояния государственных финансов. Нечего и говорить, что после этого правительству очень непросто убедить страну поддержать трехлетний план ужесточения финансовой дисциплины, включающий такие болезненные меры, как повышение налогов, массовые увольнения в госсекторе, сокращение пенсий и медицинских дотаций - все это призвано сократить бюджетный дефицит до 10% от ВВП. Более того, любое падение курса национальной валюты вызовет в стране, набравшей кредитов в евро и швейцарских франках, финансовую катастрофу наподобие той, что пережила Аргентина - с тяжелейшими последствиями как для государственного, так и для семейных бюджетов.
В Польше близнецы Качиньские, заняв посты президента и премьера, приступили к выполнению своей радикальной программы, предусматривающей, в частности, увольнение бывших коммунистов с госслужбы и государственных предприятий, и замену их собственными сторонниками. Сосредоточивая власть в своих руках, они подорвали независимость польского Центробанка и заставили уйти с должности его председателя - Лешека Бальцеровича (Leszek Balcerowicz), архитектора экономических реформ в стране.
Словакия, где действуют единый налог, либеральное трудовое законодательство и существенные льготы для бизнеса, превратилась в 'любимчика' либералов-рыночников всего мира. Однако в июне, после острой предвыборной борьбы, реформаторы потеряли власть - правительство образовала популистская коалиция с явным привкусом коррупции.
Что же касается Чешской Республики, то в экономике дела у нее идут совсем неплохо, однако политический процесс зашел в тупик после того, как на июньских выборах две основные коалиции получили одинаковое число мест в парламенте. В результате, независимо от того, кто в конце концов сформирует правительство, новый кабинет вряд ли сможет осуществить сокращение государственных расходов, необходимое, чтобы обуздать бюджетный дефицит.
Возникла реальная опасность сползания этих стран к экономической модели, напоминающей не столько США, Британию, или даже Францию, сколько путинскую Россию.
Как раз на этой неделе Организация экономического сотрудничества и развития заявила о тревожных тенденциях в развитии сегодняшней России - росте коррупции, а также экспроприации и ренационализации стратегически важных секторов экономики. В докладе ОЭСР особо отмечается 'Газпром' - государственная компания-монополист, которая не слишком преуспела в увеличении газодобычи, но зато прибрала к рукам авиалинию, банк, теле- и радиостанции, даже несколько кинотеатров и отелей.
Так уж получилось, что доклад был обнародован примерно в то же время, когда в Лондоне бывший коллега Путина по КГБ, превратившийся в оппозиционера, умер от смертельной дозы полония. У многих возникла мысль, что за этим стоит Путин - хотя сам президент гневно отрицает свою причастность к случившемуся.
При Путине российская экономическая модель напоминает скорее клан дона Корлеоне, чем теории Милтона Фридмана (Milton Friedman) - это коррумпированное 'предприятие', финансируемое доходами от экспорта энергоносителей и иностранными инвестициями, чье существование поддерживается за счет шантажа, контроля над судами, СМИ, и тайной полицией. Сегодня Путин, под прикрытием капиталистических принципов, пытается усилить свое влияние за счет монополизации поставок энергоносителей соседним странам, продажи опасных технологий 'режимам-изгоям' и приобретения акций западных компаний, например Airbus.
Тем более непонятно, почему администрация Буша выбрала именно этот момент для снятия последних барьеров на пути вступления России во Всемирную торговую организацию. Ведь ВТО является символом открытых рынков, честной конкуренции и верховенства закона - а все эти принципы регулярно и самым вопиющим образом нарушаются в путинской России. Придавая легитимность политической и экономической диктатуре, утвердившейся в стране, США подают самый негативный сигнал восточноевропейским соседям России - как раз тогда, когда они решают, какой путь развития им выбрать.
__________________________________________________________
Посткоммунистические страны - 'слабое звено' Европы ("The Economist", Великобритания)
Новая Европа на фоне старой ("The Economist", Великобритания)
