В интервью 'Figaro' заместитель министра финансов России Сергей Сторчак ответил на критику ОЭСР, которая считает, что рост влияния государства губителен для России. Он считает, что многие инфраструктурные проекты не могут быть финансированы частным сектором. Тем не менее, он отмечает, что 80 процентов всех денежных средств России сконцентрировано в Москве, что недопустимо.
- В опубликованном в понедельник отчете ОЭСР выражает обеспокоенность усилением роста государства во многих отраслях экономики. Что бы Вы на это ответили?
- Это - точка зрения данной организации. В нашей стране приватизационные процессы 1990-х годов протекали стремительно - в таких странах, как Франция, на это потребовались десятилетия - и порой не совсем в наших интересах. Я хорошо знаком с ситуацией в ядерной промышленности. Строительство российских АЭС в Китае и Индии выполнялось частными компаниями-субподрядчиками. В результате у нас возникло много трудностей, и мы опоздали на год. 'Атомэнергоэкспорт' (государственная структура - прим. Figaro) через 'Газпромбанк' вернул себе контроль в этом секторе. Это - пример ситуации, когда вмешательство государство играет важную роль. Приведу другой пример: Россия решила создать свой банк развития. Это решение было раскритиковано экспертами, но у него много сторонников в России. Многие инфраструктурные проекты не могут быть финансированы частными компаниями. Банк является более гибкой структурой, чем государственный бюджет и не подвержен электоральным рискам.
- Разве не существует реальной опасности, что во время будущего года, года выборов, будет израсходовано много средств, что вызовет новый виток инфляции?
- Россия обладает огромным нефтяным стабфондом, который равняется 82 миллиардам долларам, и поэтому совсем непросто побороть искушение увеличить государственные расходы. Я полностью поддерживаю министра финансов Алексея Кудрина. И именно поэтому я приложил максимум усилий, чтобы оплатить долги Парижскому клубу кредиторов в размере 22.3 миллиарда долларов. После того, как мы решили проблему задолженности страны, встает вопрос не столько о расходной части бюджета, сколько о том, действительно ли наши проекты так хорошо разработаны и эффективно реализуются, что мы можем обратить эти расходы в капитал. Но без профессиональных менеджеров это очень трудно сделать. Нам нужно время. Кроме того, одной из проблем является сосредоточение в Москве 80 процентов всех денежных средств России. Одной из важных задач является обеспечение регионов банковскими услугами, которыми в России пользуются только 10 процентов населения против 96 процентов в Соединенных Штатах.
- ОЭСР также выражает обеспокоенность уровнем коррупции, которая тормозит развитие страны. Вы с этим согласны?
- В государственных учреждениях очень высокий уровень текучки кадров. За последний год из 130 человек, насчитывающихся в моем департаменте, ушла одна треть. Очень сложно привлекать и удерживать хороших профессионалов. Разница в зарплатах служащих государственного сектора и частного огромна, что и является общеизвестной причиной коррупции.
- Многие экономисты боятся, что Россия может заразиться 'голландской болезнью', которая поражает страны с сильной зависимостью от природных ресурсов и сильной валютой, что мешает диверсификации экспорта.
- Мы уже заражены 'голландской болезнью'. Оплата экспортерам идет в долларах. Когда рубль укрепляется, их прибыль начинает падать. При экономике с развитым финансовым рынком предприятия могут использовать срочные контракты, другие продукты, которые существуют в евро, фунтах стерлингов и в долларах, а не в рублях. Для диверсификации нашей экономики мы должны производить наши собственные продукты и поддерживать наш экспорт. Мы хотим создать механизм гарантий экспортных поставок, который несколько похож на ваш Coface.
- Вступление России в ВТО действительно будет иметь положительный эффект?
- Усилится конкуренция. Если говорить начистоту, мы не всеми секторами управляем эффективно, мы действуем слишком медленно. Это нас подстегнет.
