Бывший премьер-министр России Егор Гайдар рассказывает Леониду Парфенову о внезапной и загадочной болезни, постигшей его на следующий день после смерти бывшего шпиона Александра Литвиненко
24 ноября пятидесятилетнему Егору Гайдару, бывшему российскому премьеру и архитектору первых постсоветских реформ начала девяностых, внезапно стало плохо. В это время он находился в Дублине, где должен был выступить с докладом о своей книге 'Гибель империи'. Днем раньше в Лондоне бывший российский шпион Александр Литвиненко скончался в результате отравления редким и смертельно опасным радиоактивным изотопом - полонием-210. Любители 'теорий заговоров' тут же связали эти события между собой, и заговорили о тайной кампании, направленной против критиков Кремля. Гайдар спешно вернулся в Москву, чтобы пройти курс лечения в российской больнице; только 27 ноября врачи отпустили его домой. Он убежден, что его отравили, однако не видит оснований возлагать вину на российское государство. В среду Гайдар побеседовал с главным редактором русского издания Newsweek Леонидом Парфеновым. Приводим отрывки из этого интервью:
NEWSWEEK: Как чувствует себя человек, которого пытались убить?
Егор Гайдар: Общественность относится к таким людям, как я, с юмором. Но я сам, пережив подобное состояние, не нахожу в этом ничего смешного. Впрочем, рассказывая вам о случившемся, я постараюсь сохранять чувство юмора.
NEWSWEEK: В тот день, перед тем, как вам стало плохо, вы позавтракали. Именно за завтраком вы отравились?
Гайдар: Я съел фруктовый салат и выпил чаю, а потом отправился в конференц-зал. Примерно через 10 минут я понял, что у меня нет сил слушать выступления. Поднявшись наверх, в свой номер, я ощутил, что у меня слипаются глаза. Чувство было такое, как будто ты под наркозом. Я мог что-то видеть и кое-что понимал, но открыть глаза было ужасно трудно. Протянуть руку и взять телефонную трубку было бы героическим поступком. Заседание, на котором должна была состояться презентация моей книги, начиналось в 2:30, а сам я должен был выступать после пяти вечера.
NEWSWEEK: Сколько прошло времени после завтрака?
Гайдар: Примерно пять часов. В 5:10 организаторы конференции позвонили мне и сообщили, что я выступаю через 15 минут. Этот звонок спас мне жизнь. Если бы я сказал им, что не смогу выступить, все, что произошло со мной в следующие 15 минут, случилось бы в моем гостиничном номере, где я был один. Тогда шансов выжить у меня бы не было. Я собрался с силами, спустился вниз и начал доклад. Через 10 минут я понял, что продолжать не могу. Никакое волевое усилие бы не помогло. Я извинился и направился к выходу. Едва выйдя из конференц-зала, я упал на пол в вестибюле университета. Люди, которые пошли за мной, нашли меня лежащим на полу; из носа и рта у меня шла кровь. Меня вырвало. Было очевидно, что я умираю. Но минут через 20-30 я начал приходить в себя. Позднее в больнице врачи взяли все анализы, сделали кардиограмму и поставили капельницу. Постепенно мне стало ясно, что врачи сами теряются в догадках - ведь сердце у меня работало как часы, кровяное давление было в норме, уровень сахара в крови - тоже. В 7 утра на следующий день я уже смог встать с постели, принять душ и побриться. Я, конечно, не врач, но знаю: в случае инсульта такое невозможно.
NEWSWEEK: Почему вы так торопились покинуть Ирландию?
Гайдар: Мне явно было необходимо пройти тщательное медицинское обследование. Это было проще сделать в России, обратившись к врачам, которые наблюдают меня много лет. Меня отвезли в российское посольство [в Дублине], и сразу отправили в Москву. Прямо из Шереметьево я поехал в больницу, где меня знают. Кстати, буквально за месяц до случившегося я прошел полное медицинское обследование. Теперь врачи могли сравнить результаты нынешних анализов с теми, что были сделаны тогда. По профессиональным и этическим соображениям врачи не могут напрямую употреблять слово 'отравление'. Для этого им необходимо было бы определить, каким токсином я отравился, а сделать это через 60 часов после произошедшего было невозможно, особенно если речь идет о секретном токсичном веществе. Обычным медикам информация о таком токсине была бы недоступна. Но если оставаться в рамках здравого смысла, речь в данном случае идет о яде.
NEWSWEEK: Литвиненко умер 23 ноября. На следующий день вас попытались отравить, что многократно усилило и без того громкий скандал. По-вашему, это совпадение?
Гайдар: У меня слишком большой жизненный опыт, чтобы верить в некоторые совпадения.
NEWSWEEK: Что вы скажете о версии, которая наиболее популярна в зарубежной прессе - о том, что за все это несут ответственность действующие сотрудники российских спецслужб, или, тем или иным способом, их руководство - власть предержащие?
Гайдар: Если под власть предержащими мы подразумеваем российское правительство, то я убежден, что оно было меньше всех заинтересовано в ноябрьских покушениях на граждан России в Лондоне и Дублине. Эти покушения портят отношения России с Западом и имидж страны за рубежом. Другой вопрос, что российские спецслужбы - организации по определению закрытые, как и в любой другой стране. И далеко не очевидно, что их руководство только выполняет четко сформулированную волю высших российских властей.
NEWSWEEK: Некоторые утверждают, что президентским выборам 2008 г. в России могут предшествовать страшные убийства и дестабилизация положения в стране. В подобной неустойчивой обстановке, предоставление Владимиру Путину третьего срока будет выглядеть логичным. Кто-нибудь стремится к этому?
Гайдар: Из нашего опыта в период кризиса и краха СССР мы знаем, что такое дестабилизация и хаос в ядерной державе, насколько это может быть опасно и непредсказуемо. Я убежден, что российское правительство не желает повторения этих событий. Если кто-то всерьез намеревается разыграть такой сценарий, это представляет опасность для нашей страны и всего мира.
______________________________________________
Егор Гайдар: Искушение России фашизмом ("Project Syndicate", США)
Егор Гайдар: Ядерные расчеты ученых - опасная игра ("The Financial Times", Великобритания)
