В области внешней политики американцы меньше всего любят загадки, а в эти дни загадкой стала Россия, несмотря на то, что в свое время глава Белого дома говорил, что чувствует в российском президенте 'родственную душу'.
Джордж Буш и Владимир Путин и теперь еще встречаются в среднем три раза в год, однако аналитики намекают на то, что стратегические пути этого мощного 'тандема' сейчас нельзя сравнить с тем, что было шесть лет назад; они все больше расходятся, а местами и 'неудобно' пересекаются.
Перефразируя название романа Стендаля, некоторые американские функционеры и эксперты пытаются показать эти расхождения как смену исторического цвета Москвы 'с красного на черный', от коммунизма к превращению в нефтяную силу. Этой новой 'перестройке' посвящены многие исследования. Встречаются мнения, что своей нефтяной политикой Россия сейчас раздражает Запад больше, чем бывший СССР, что демократия уступает место авторитарности, характерной для 'великих энергетических сил', и что этот курс продолжится до тех пор, пока цена барреля нефти, благодаря которой Россия экономически значительно окрепла, останется на уровне 50 долларов и выше. . .
Вопреки всему, Вашингтон не особо верит, что за словами Москвы последуют конкретные действия. Так, например, отсутствовали как официальные отклики, так и комментарии в СМИ на заявление российского посла в Белграде Александра Алексеева о том, что Москва готова применить право вето в Совете Безопасности ООН, если решение о статусе Косово и Метохии не будет приемлемым для Белграда и Приштины. Если не считать заявления заместителя Государственного секретаря США по политическим вопросам Николаса Бернса о том, что для него заявление Алексеева стало 'неожиданным'. . .
Создается впечатление, что в США такая информация сразу воспринимается как 'неубедительная', интерпретируется как попытка Москвы увязать вопрос по Косово с 'пакетом ' более важных интересов России, задействованных в сотрудничестве с США. В реальность возможного вето не верит и Мартин Шлезингер, директор департамента восточноевропейских исследований центра Вудро Вильсона. 'Большая разница между тем, что говорят русские, и тем, что они действительно делают на Балканах', - утверждает Шлезингер, приводя примеры, охватывающие временной период с конца Второй мировой войны до бомбардировок силами НАТО территории Югославии в1999 году. Он весьма категорично высказался по этому поводу: 'Надеюсь, что никто из официальных лиц в Белграде не обманывается на тот счет, что российский посол только на словах пообещал, что Москва применит право вето'.
Шлезингер считает, что 'русские, на самом деле, не намерены применить вето'. Ведь в таком случае решение статуса Косово перекрывает им два пути: если Косово получит условную независимость, то это может стать 'прецедентом для сепаратистов в Чечне, а с другой стороны может воодушевить сепаратистов в Грузии, которых русские поддерживают'. Шлезингер решительно заключает: 'Не думаю, что Косово так много значит для русских, что из-за него они станут ворошить осиное гнездо на своих южных рубежах'.
Касаясь 'удивления' Николаса Бернса заявлением российского посла, Шлезингер говорит, что для политика с таким огромным опытом (а Бернс был и послом США в НАТО) не должно быть 'неожиданным' ничто из того, что русские делают во внешней и внутренней политике. Он добавляет, что 'неожиданностью' можно считать тот факт, что 'до настоящего времени русские не использовали вето в дискуссиях Контактной группы'.
Шлезингер не видит возможности компромисса между Белградом и Приштиной, а наиболее возможным исходом ему представляется 'условная или переходная независимость' Косово и Метохии. Однако он предупреждает, что 'международное признание независимости возможно лишь тогда, когда Косово выполнит стандарты демократического суверенного государства, что может потребовать немало времени'. Шлезингер пояснил, что 'Вашингтон и Москва могут помочь сторонам найти компромисс, оказывая поддержку присутствию Евросоюза в Сербии и Косово, а также способствуя их вхождению в объединенную Европу'.
Между тем, в специализированном журнале 'Американский интерес' несколько известных экспертов, углубленно проанализировав отношения между Москвой и Вашингтоном, пришли к выводу, что США следует привыкнуть к тому факту, что Россия 'снова является важным актером на международной сцене' и что 'сейчас Москва чувствует себя уверенней, чем когда-либо после распада СССР'. Австралийский эксперт Пол Дибб говорит, что 'Россия имеет возможность установить отношения союзничества с более широким кругом сил, чем любая другая страна в мире'.
С участившимися упреками в 'ослаблении демократии в России' соглашается директор Центра по изучению России и восточной Европы университета в Виржинии Ален Линч, однако он констатирует, что 'можно, пожалуй, доказать, что правление Путина является лучшим для России за последние годы, если не за всю историю ее существования'. Он подкрепляет свое мнение данными ускоренного экономического развития, прежде всего, за счет дорогой нефти, но также и оценкой, что сегодняшняя Россия выполнила все три условия, которые один из идеологов холодной войны Джордж Кеннан установил как необходимые для нормализации отношения Вашингтона с Москвой. Вкратце такими условиями были: 'оставить мессианскую идеологию, провести демонтаж тоталитарной системы и отказаться от империализма, от управления народами, которые хотят и могут управлять собой сами'.
Линч и другие специалисты утверждают, что сейчас Россия 'просто необходима Америке в качестве партнера'. Особенно, в построении системы безопасности по контролю ядерного и другого оружия массового поражения, максимально оперативному сотрудничеству в борьбе против терроризма, решении энергетических проблем, и, как возможный противовес, растущему Китаю'.
Америка сейчас, кажется, находится в состоянии переосмысления своей позиции по отношению к бывшему главному противнику, которому она в свое время помогла вступить на путь перемен. В России она видит и необходимого соратника, и силу, которая выстраивает собственную систему связей в мире, силу, чье внешнее влияние расширяется местами до 'невообразимых размеров'.
После многолетней фазы противоборства, затем ускоренного партнерства Россия получила в США статус некоторой разновидности 'соперника в партнерстве' или 'партнера в соперничестве'. Может быть, эта формула подходит и к случаю вето для Косово, но в любом случае она затрагивает ряд целей наивысшего приоритета для США.
