Убийство Александра Литвиненко - предполагаемого неприятеля президента Владимира Путина и бывшего секретного агента, получившего британское гражданство, обратившегося в Ислам и ставшего жертвой отравления радиоактивным изотопом полоний-210 - порождает бессчетное количество домыслов, оставляет в латентном состоянии серьезный дипломатический кризис и со всей жесткостью ставит проблему статуса России на международной арене. Сюда же стоит отнести и вопрос ее отношений с Европейским Союзом (ЕС), хотя создается впечатление, что Европа не осознает решающей роли этой страны в любом континентальном проекте, способном вызвать интерес в Вашингтоне.
Обстоятельства этого дела - первого преступления с использованием ядерного материала на территории Британии - напоминают своей запутанностью рассказы Джона Ле Карре (John Le Carre), хотя нам и неизвестно чей мозг разработал эту операцию, и заставляют вспомнить здесь блестящее определение, которое Уинстон Черчилль (Winston Churchill) дал находившемуся под руководством Сталина Советскому Союзу: 'Тайна покрытая мраком за семью печатями'. Тайна отравлена страхом, исходящим от пятого всадника Апокалипсиса - ядерная бомба в руках неконтролируемых группировок - и непрерывно идущей борьбы между кланами, которые оспаривают свое первенство под сенью власти Путина.
Нам неизвестно занимался ли Литвиненко перевозкой крайне опасных веществ, не знаем мы наверняка хотели ли те, кто отдал приказ убить его, просто избавиться от слишком много знавшего шарлатана или пытались осложнить положение Путина на международной арене. Российские средства массовой информации подозревают живущего в лондонском изгнании олигарха Бориса Березовского, чеченских сепаратистов и некоторые исламистские группировки. Но, как предупреждает британский министр внутренних дел, мы не можем строить догадки, чтобы потом не сожалеть о своем неведении или сокрушаться о своем легкомыслии. Но мы интуитивно чувствуем и, частично, точно знаем, что секретные службы стран, прежде входивших в коммунистический блок, взяли в свои руки экономическую власть, а в случае с Россией - власть политическую, и этот фактор оказывает свое влияние на развитие международных отношений.
Вне сомнения, наибольшее беспокойство вызывают контуры той системы, что складывается в России и известна как 'управляемая демократия', в основу которой положена странная смесь технократического популизма, имперского национализма, ограниченного пресытившегося плюрализма и бессовестного использования ядерной технологии или природного сырья (нефти и газа) в качестве пешек в агрессивной игре на шахматной дипломатической доске. Карьера и взлет Путина, бывшего сотрудника КГБ и директора Федеральной Службы Безопасности (ФСБ), занимавшего этот пост с июня 1998 года по август 1999 года, ближайшее окружение которого состоит из соратников-борцов 'невидимого фронта', подчеркивает тот ореол тайны, что окутывает зубцы кремлевских стен.
Путин, высказавший свое намерение вернуть России честь и могущество и благодаря дороговизне нефти получивший долларовую манну небесную, больше занимался централизацией и укреплением своей власти, чем упрочнением слабых основ демократии. Смешение властей, политическое насилие и коррупция выявляют откат к авторитаризму, которому Путин отнюдь не препятствует, а напротив увеличивает своими методами правления и стремлением окружить себя камарильей, составляющей список 'врагов России' в качестве прелюдии к неправой охоте на ведьм и тайному возрождению диссидентства.
Несмотря на то, что Россия является членом Совета Европы, а это налагает жесткие обязательства по соблюдению прав человека, ЕС находится в состоянии глубокого раскола, закрывает глаза на происходящее в Чечне и даже не отваживается потребовать проведения исчерпывающего и прозрачного расследования тех преступлений, что наносят ущерб доверию к Кремлю. У Путина нет проблем в корыстном поддержании двойственной ситуации, балансируя между сотрудничеством с Западом и стремлением вернуть себе статус великой державы, прежде всего, в отношениях с 'ближайшим зарубежьем', как российские стратеги именуют государства, некогда бывшие советскими республиками.
Отношения России и ЕС регулируются соглашением о сотрудничество от 1997 года, но Москва предпочитает общаться с европейскими государствами по отдельности и избегать проверок со стороны Брюсселя, что стало вполне очевидно в скользком деле газовых поставок и в достигнутой с Германией договоренности о строительстве балтийского газопровода. В то же время, государственным монополист 'Газпром' действует в качестве геостратегического инструмента для удушения экономик Украины и Грузии, разжигания алчности нефтяных компаний или, в случае суровой зимы, для шантажа северо-западной Европы. При этом он оказывается неспособен модернизировать свои добывающие предприятия и увеличить производительность.
Сегодня, когда в Вашингтоне вновь звучат трубы 'холодной войны', основанием к которой послужило стратегическое соперничество в Средней Азии, сегодня, когда большая часть российской элиты чувствует себя изолированной и недооцененной, готовой впасть в смешанный с ксенофобией национализм, ЕС не сделал ничего для возрождения старого идеала единой Европы от Атлантического океана до Уральских гор. В ситуации, когда среди европейцев нет согласия в отношении России, когда они не противостоят отходу этой страну от демократии, на горизонте, открывающемся на территории постсоветского пространства, совпадения интересов не видно. Скорее, впереди маячит новый раздел в духе Ялтинских соглашений, которые нанесут континенту новую рану, возведут виртуальную стену из нефти и газа.
Матео Мадридехос - историк и журналист
