Дэвид Кэмерон (David Cameron) [лидер британских консерваторов - прим. перев.] на этой неделе высветил проблему высоких тарифов на электроэнергию и газ, и произошло это как раз в тот момент, когда появились сообщения о прекращении Россией экспорта нефти в Европу через территорию Белоруссии. Вне всяких сомнений, энергетические компании получили хорошую возможность в качестве причины чрезмерного повышения тарифов назвать события в Восточной Европе. Но ведь оптовые цены на энергию снижаются уже несколько месяцев. Имеет ли в связи с этим поведение России какое-то значение? Ответ утвердительный, поскольку эта страна в перспективе все в большей мере будет определять цены и влиять на безопасность поставок энергоресурсов. Россия занимает господствующее положение в той сфере, в которой разрабатывается сегодняшняя энергетическая стратегия Евросоюза.
Россия президента Путина становится все более авторитарной во внутренней политике. Но она действует все более напористо и на международной арене, регулярно используя свои огромные запасы энергоресурсов для оказания давления на государства и крупный бизнес. Западу приходится преодолевать те проблемы, которые создает новая уверенность России в себе. Однако здесь имеет значение и недавняя история страны. Энергетический национализм России легче понять в свете 90-х годов, когда россияне не только стали свидетелями краха своей империи, но и испытали резкое снижение собственных доходов, которое сопоставимо с тем, через что прошли американцы в период Великой депрессии. Если сейчас русские хотят продвигать свои экономические интересы, их вряд ли можно в этом винить.
Важно то, каким путем страна отстаивает свои интересы, а также то, какую пользу это приносит рядовым россиянам. Накануне Рождества, когда Москва вынудила компанию Shell и ее партнеров продать контрольный пакет акций в проекте 'Сахалин-2', оцениваемом в 20 миллиардов долларов, деловой мир закричал о неуважении к принципу нерушимости контрактов. Нет сомнений в том, что этот шаг нанесет ущерб репутации России как месту для инвестирования капиталов. Однако сделка эта заключалась в начале 90-х годов, и тогда слабое российское государство согласилось дать транснациональным корпорациям возможность возместить свои собственные расходы, прежде чем россияне получат хотя бы рубль прибыли. А когда начали расти цены на энергоресурсы и сметная стоимость реализации проекта, усилилось и недовольство заключенной сделкой. Но ведь и британское правительство посчитало, что имеет полное право удвоить налогообложение добываемой в Северном море нефти, когда прибыли от ее продажи показались ему слишком высокими.
Прекращение подачи газа на Украину посреди прошлогодней зимы было ни чем иным, как актом шантажа. Элементы такого шантажа присутствуют и в нынешней ссоре с Белоруссией - пусть минский режим выглядит даже менее демократичным, нежели московский. В основе сегодняшнего кризиса лежит нежелание Белоруссии отказываться от льготных цен на энергоресурсы, которыми она пользовалась длительное время. Это можно понять. Но вполне понятно и желание Москвы перейти от политического ценообразования к мировым ценам.
'Газпром' - это не рядовая энергетическая компания, что продемонстрировала недавняя покупка газовым гигантом одной российской газеты. Рядовые россияне мало что получают от 'Газпрома'. Однако заниматься бизнесом с Россией просто необходимо. У обеих сторон имеются законные интересы, однако дисбаланс в отношениях никому не пойдет на пользу.
___________________________________________________________
Слабеющая энергетика ("The Times", Великобритания)
Белорусский вопрос ("The Financial Times", Великобритания)
Россия: вымогательство продолжается ("The Washington Post", США)
