И Конгресс, и Администрация Буша в этом году практически наверняка снова поставят на повестку дня энергетическую политику. Скорее всего, этот вопрос найдет соответствующее отражение в Послании президента Буша Конгрессу; кроме того, в самом Конгрессе рассматривается сразу несколько энергетических законопроектов, и возобновление программы содействия сельскому хозяйству будет, скорее всего, связано с продвижением государственной политики по переходу транспорта на этанол. Однако способ, который наша политическая элита выбрала для представления этого вопроса общественности, чреват серьезными последствиями. 'Энергетическая независимость' гораздо менее конкретна как цель и выгодна как средство, чем многие считают. И нельзя позволять, чтобы этот вопрос становился для нас более важным, чем необходимость остановить глобальное потепление.
Соединенные Штаты импортируют 60 процентов потребляемых ими нефти и нефтепродуктов - сегодня доля импорта в два раза больше, чем двадцать лет назад, - причем импорт идет в основном из стран, власть в которых либо нестабильна, либо очень уж грязна, либо открыто враждебна Соединенным Штатам. И это неудивительно: 60 процентов мировых запасов нефти сосредоточены на Ближнем Востоке, 10 процентов - в Африке, 6 процентов - в Венесуэле и 5 процентов - в России. В свете этого аргумент, что Соединенным Штатам жилось бы гораздо лучше, если бы выполнение их топливного баланса меньше зависело от обстановки в этих регионах, звучит, казалось бы, весьма и весьма убедительно.
А теперь давайте отвлечемся от него и попробуем поразмыслить. Насколько более безопасной стала бы ситуация для Соединенных Штатов, если бы весь нефтяной импорт был заменен продукцией отечественного производства? Вряд ли намного, потому что нефтяное эмбарго со стороны Венесуэлы или Ирана все равно ударило бы по американским водителям и другим работникам нефтепотребляющих отраслей: эмбарго создало бы нехватку нефти во всем мире, и цены на топливо все равно выросли бы - а вместе с ними увеличились бы и цены внутри США. Да, американцы платили бы по этим высоким ценам в карман отечественного, а не иностранного, производителя, но насколько в конечном счете важно, кому платить - это еще большой вопрос: ведь многие американские компании на самом деле принадлежат иностранцам, а те, что производят топливо за рубежом, приносят деньги, наоборот, американским гражданам.
Некоторые военно-политические деятели утверждают, что даже с учетом этого энергетическая независимость сыграла бы на укрепление национальной безопасности, потому что страна должна быть в состоянии всегда обеспечить себе гарантированный доступ к количеству топлива, достаточному для обеспечения военной машины и ключевых отраслей промышленности. Однако внутри страны добывается целых две пятых потребляемой Америкой нефти; кроме того, в стране создан стратегический запас топлива. К тому же, чтобы не дать Америке покупать нефть одновременно на Ближнем Востоке, в Западной Африке и в Латинской Америке, нужен очень, очень серьезный противник. Так что в этом смысле настоящая энергетическая безопасность - это не столько энергетическая независимость, сколько наличие большого количества источников поставок.
В оправдание стремления к энергетической независимости часто приводится еще один аргумент: покупая нефть у радикальных исламских режимов, США фактически финансируют обе стороны борьбы с международным терроризмом. Однако, например, иранским радикалам совершенно все равно, кто покупает их нефть; Соединенные Штаты еще с 1979 года не импортируют иранскую нефть, и тем не менее свою партию на биржах при подъеме цен она до сих пор отыгрывает весьма исправно. Понятно, что если Соединенные Штаты всерьез пойдут к энергетической независимости, то это будет значить либо сокращение потребления, либо наращивание собственной добычи. И то, и то способно несколько изменить соотношение спроса и предложения на мировых рынках; возможно, в результате цены на нефть несколько снизятся, а прибыль Ирана от торговли ею будет сведена к минимуму. Но даже тогда не факт, что результат будет достигнут: чтобы поддержать стабильность цен, объем поставок может сократить, например, Саудовская Аравия.
Не то чтобы ограничение нефтяной зависимости Америки не принесло нам совсем уж никаких выгод в смысле безопасности страны: в долгосрочной перспективе такое развитие событий может оказаться сдерживающим фактором для цен на нефть; влияние таких нефтяных авторитарных режимов, как российский или венесуэльский, тоже снизилось бы. Однако столь далекие цели, которые, может быть, еще ничего и не принесут, не должны быть основной движущей силой энергетической политики. Буш и Конгресс должна сосредоточиться на снижении ущерба от изменения климата и понять, что, если даже при этом произойдет нечто, что усилит безопасность государства, это будет лишь побочный продукт.
