Клич пронесся по всей стране, и громче всего он слышен в Вашингтоне. Это призыв к 'энергетической независимости'. Данный вопрос на протяжении нескольких следующих месяцев будет находиться в центре общенациональных дебатов по вопросам энергетики, давая логическое обоснование для определения новой политики и развития уже существующей. На самом деле, можно предположить, что 4 июля этого года у нас даже появится 'декларация энергетической независимости'.
Но что означает 'энергетическая независимость' для экономики стоимостью в 13 триллионов долларов, которая ежедневно 'съедает' такое количество энергоресурсов, которое эквивалентно 50 миллионам баррелей нефти? Является ли такая независимость достижимой, реалистичны ли звучащие призывы? Или это очередная уловка риторики, которая, как и в прошлом, приведет лишь к разочарованиям и цинизму, вызовет очередные циклы несостоятельности в энергетической политике и оставит США столь же незащищенными, как и раньше? Последнее более вероятно - по крайней мере, при отсутствии трезвой оценки положения США и возможностей страны. Но лозунг 'энергетической независимости' может также создать конструктивные рамки для хорошо продуманной политики, признающей сегодняшние реалии.
***
В условиях геополитической неразберихи, изменчивых цен и постоянных напоминаний о глобальной политической власти нефти концепция энергетической независимости может оказаться глубоко привлекательной и соблазнительной. На самом деле, такая привлекательность существует уже довольно длительное время. Первым эту идею предложил Ричард Никсон в ноябре 1973 года, через три недели после введения арабами нефтяного эмбарго. Тогда он провозгласил 'проект независимости' и пообещал, что Соединенные Штаты Америки через семь лет будут 'сами удовлетворять свои энергетические потребности, не завися ни от каких иностранных поставщиков энергоресурсов'. Это было настолько смелое утверждение, что оно озадачило даже его собственных советников. 'Я три раза вычеркивал слово 'независимость' из черновика выступления, но его вставляли туда снова и снова, - вспоминал составитель речи Никсона Ричард Фэрбенкс (Richard Fairbanks), - наконец, меня вызвали в администрацию и сказали, что его вставляет туда сам 'старик''. Никсон знал, что после нефтяного шока 1973 года американцы будут жаждать создания такой энергетической независимости. Он специально при составлении своего проекта взял за образец провозглашенную Джоном Кеннеди цель - в течение десятилетия высадить человека на Луне.
Тогда такая цель не казалась чем-то недостижимым. Ведь когда после Второй мировой войны Никсон начинал свою политическую карьеру, у страны уже был длительный опыт энергетической независимости - да еще какой. Совсем недавно она являлась лидирующим в мире экспортером нефти. Действительно, из семи миллиардов баррелей нефти, использованной союзниками по антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, шесть миллиардов было добыто в США. К концу сороковых годов импорт нефти в Соединенные Штаты стал превышать экспорт, однако резкий всплеск импорта начался лишь в 70-е годы.
Оказалось, что отправить человека на Луну гораздо проще, чем сделать страну энергетически независимой. За те тридцать пять лет, что прошли со времен Никсона, США увеличили долю своего нефтяного импорта в потреблении с 30 до 60 процентов, и эта цифра наверняка будет только увеличиваться. То же самое происходит и с природным газом (на долю которого приходится около 25 процентов потребляемых энергоресурсов). Североамериканские поставки выровнялись и не увеличиваются. Однако за последнее десятилетие построено большое количество электростанций нового поколения на газе, а это значит, что его потребление будет расти. Природный газ также используется в производстве этанола, что вызывает повышение спроса на него. Это означает рост импорта сжиженного природного газа (СПГ), доля которого увеличится с 3 процентов в объеме сегодняшних потребностей до более чем 25 процентов к 2020 году.
Все это говорит о том, что необходимо задуматься как над значением термина 'энергетическая независимость', так и над тем, что в этом плане можно сделать. Проблема в том, что в настоящее время Соединенные Штаты уверенно двигаются в совершенно ином направлении - в сторону все большего интегрирования в глобальные энергетические рынки.
Насколько велика американская зависимость? Если смотреть на все потребляемые энергоресурсы, включая уголь, ядерную энергию, а также небольшую, но постоянно увеличивающуюся долю возобновляемых источников, то страна окажется на 70 процентов самодостаточной. Наибольшую зависимость США испытывают от нефти, которая перерабатывается в жидкие виды топлива и используется в транспорте. И вопреки широко распространенному мнению, основной риск не связан с прямым импортом из стран Ближнего Востока. Примерно 81 процент нефтяного импорта - иного происхождения. Таким образом, лишь 19 процентов импорта нефти в США и примерно 12 процентов в общем объеме ее потребления приходится на Ближний Восток.
Самым крупным поставщиком нефти в нашу страну является Канада. Из нее мы также получаем сегодня по трубопроводам большую часть импортного газа. Вряд ли можно говорить о том, что Канада или импорт энергоресурсов из этой страны представляет значительную угрозу нашей национальной безопасности. Торговля энергоресурсами - это часть обычных коммерческих взаимоотношений c этой страной, с которой мы не только объединены экономически, но которая к тому же является нашим самым крупным торговым партнером. Второй наш поставщик - Мексика, с которой мы также имеет тесные взаимоотношения. Мексика от продажи нефти получает примерно треть всех государственных доходов.
Ситуация становится более сложной, когда мы обратимся к нашему третьему по объемам нефтяного импорта поставщику - Венесуэле. Когда-то широко обсуждавшаяся 'энергетическая солидарность западного полушария' утратила значительную часть своей привлекательности на фоне 'социализма 21-го века', провозглашенного президентом Венесуэлы Уго Чавесом. Президент Чавес в настоящее время проводит национализацию частного сектора, время от времени грозит ввести эмбарго на поставки нефти в США и прилагает большие усилия для создания антиамериканского альянса. Последним примером таких усилий стал визит в Каракас иранского президента Ахмадинежада. Обычно хорошие друзья и надежные торговые партнеры так не поступают.
Однако источник поставки имеет значение лишь до определенной степени. Энергетическая безопасность - это вопрос глобального масштаба. Хотя мировые запасы нефти очень различаются по своим качественным характеристикам и по стоимости доставки, существует лишь один глобальный нефтяной рынок. Поэтому перебои и прекращение поставок в одном месте волнами распространяются на весь мировой рынок, влияя на глобальную политику и на потребителей в самых разных уголках планеты. Даже если США не станут импортировать ни капли нефти, страна все равно не будет защищена от нефтяных кризисов за пределами ее границ.
Каковы же перспективы 'энергетической независимости' - в том ее определении, которое дал Ричард Никсон 34 года назад - 'автаркии' в стиле 30-х годов и полной самодостаточности? Исходя из того, где мы находимся сегодня, перспективы эти очень слабые, по крайней мере, на предстоящие два десятка лет. Что касается транспортных средств, то, как мы отмечали в своем новом исследовании под названием 'Бензин и американский народ', ежегодно в нашей стране обновляется лишь 8 процентов автомобильного парка. Поэтому до прихода в этот автопарк новых, более экономичных машин пройдет много времени. Через несколько лет доля получаемого из кукурузы этанола в общем объеме потребляемого бензина может увеличиться примерно до 10 процентов. Безусловно, это очень существенно, это пример диверсификации, это эквивалентно созданию новой нефтедобывающей страны на американском Среднем Западе с объемом добычи, не уступающим Индонезии. Но уже сегодня появляются признаки того, что цена на кукурузный этанол достигает своего предела, поскольку использование кукурузы для производства как топлива, так и продуктов питания подталкивает цены вверх. А это вызывает громкие протесты со стороны животноводов и производителей молочной продукции, а также, соответственно, со стороны тех, кто ест на завтрак кукурузную кашу и пьет напитки, изготавливаемые из кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы.
А как же насчет технологических прорывов, которые дают новые ответы на вопросы? Наблюдается очень высокая активность на всем инновационном энергетическом фронте - от работ в области традиционной энергетики и повышения ее эффективности до исследований возобновляемых источников, альтернативных видов топлива и 'чистых технологий'. Такой масштабной и разнообразной деятельности не отмечалось никогда ранее. Эффект от этой работы может быть существенным, даже революционным. Однако сегодня вряд ли кто-то может точно сказать, когда можно ждать наступления такого эффекта, и какие формы он примет.
В конечном счете, если энергетическая независимость представляется как самодостаточность, то скорее всего, она не даст ожидаемого результата. А поскольку цены проходят через свои циклы, разочарование будет расшатывать те долговременные обязательства, которые необходимы для прочного энергетического будущего. Попросту говоря, сегодня самоизоляция от мировых энергетических рынков совершенно нереальна.
Но если цели энергетической независимости понимать по-другому, если под этим подразумевается энергетическая безопасность, включающая в себя понятия устойчивости, надежности и более высокой степени защищенности, то такая энергетическая независимость будет гораздо более реальной.
Такого рода определение энергетической независимости признает, что торговля сама по себе не так и плоха. В то же время, оно подчеркивает главную цель диверсификации - содействие инвестированию средств, а также более высокий уровень исследований и разработок в области как альтернативных, так и традиционных источников энергии. Это означает новые шаги в сфере рационального использования энергии, повышения энергоэффективности, снижения энергоемкости. Именно эти темы будут главными в повестке канцлера Германии Ангелы Меркель на посту председателя 'большой восьмерки', который она займет в этом году. Безусловно, это потребует неослабной приверженности делу продвижения технических новшеств, чтобы они постепенно давали нам экономически конкурентные альтернативы и новые технологии.
Это также потребует понимания того, что подобного рода энергетическая независимость, измеряемая понятиями энергетической безопасности, на самом деле вызывает необходимость поддержания взаимозависимости между странами - как потребителями, так и производителями энергоресурсов. На самом деле, то, как мы устраиваем наши отношения с другими странами и другими регионами, является крайне важной составляющей нашего собственного энергетического благополучия.
Дэниэл Ергин- президент Кембриджской ассоциации исследований в области энергетики. В настоящее время он занимается написанием книги об энергетике и геополитике.
________________________________________________________
Энергетическая независимость ("The Washington Post", США)
Что же на самом деле означает "энергетическая безопасность"? ("The Wall Street Journal", США)
