В 2006 г. мы наблюдали ослабление 'лидерской роли' США и изменение баланса сил на мировой арене. В 2007 г. геополитическое устройство скорее всего вообще лишится каких-либо организующих принципов.
В самом начале нового тысячелетия ситуация выглядела достаточно просто. На смену биполярному миру времен 'холодной войны' пришла сравнительно 'благожелательная' американская гегемония. Ни одно государство в истории не обладало столь превосходящей военной и экономической мощью. И хотя реакция Джорджа У. Буша на теракты 11 сентября 2001 г. очень быстро вызвала вопросы относительно практических последствий этого мирового лидерства, устойчивость самого Pax Americana особых сомнений не вызывала.
С тех пор все изменилось. США по-прежнему остаются самой могущественной державой мира, значительно превосходящей все остальные. Америка и сегодня в состоянии обрушиться на своих врагов практически в любом уголке планеты: свидетельство тому - недавние бомбардировки исламистов в Сомали. Однако Вашингтону теперь куда труднее оказывать решающее влияние на характер международного устройства.
Ирак истощает военные ресурсы и политическую волю Америки; Китай и Индия бросают вызов ее экономической гегемонии; способность Вашингтона сплачивать вокруг себя союзников подрывается усиливающимися антиамериканскими настроениями. Политики Европы, Латинской Америки и Азии понимают: твердая поддержка США не прибавит им голосов на выборах.
Разгорающаяся гражданская война в Ираке по сути перечеркивает все итоги президентства Джорджа Буша. Последняя попытка Белого дома добиться 'замирения' в Багдаде имеет крайне мало шансов на успех. Скорее всего, в последние два года пребывания нынешнего президента у власти администрации придется делать выбор лишь между относительно организованным отступлением и беспорядочным бегством из Ирака.
В то же время Запад в целом утрачивает сплоченность. На первый взгляд отношения между Европой и США наладились, чему способствовал тот факт, что Герхарда Шредера на посту германского канцлера сменила Ангела Меркель. Однако структурные основы трансатлантического альянса - не только политические, но и эмоциональные - серьезно ослабли. Очень многим в Вашингтоне окружающий мир по-прежнему видится в духе гоббсовского противостояния: США приходится вести с террористами войну не на жизнь, а на смерть. Европа не столь мрачно оценивает существующие угрозы, и предлагает иные рецепты для их устранения.
Но если монополярный Pax Americana уходит в прошлое, то контуры многополярного мироустройства еще только намечаются. Бурно развивающиеся страны Востока и Юга по понятным причинам недовольны существующей системой международных институтов: ведь ее основные элементы - ООН, Международный валютный фонд, Всемирный банк, 'большая восьмерка' - до сих пор во многом отражают баланс сил, существовавший сразу после окончания второй мировой войны.
Однако о том, каким должно стать новое международное устройство, существуют разноречивые мнения. Реформа ООН буксует. Китай, Индия и Россия наращивают геополитические мускулы.
Владимир Путин рассматривает энергоресурсы страны как инструмент восстановления российского господства в 'ближнем зарубежье'; он противостоит западному влиянию на Украине, в Грузии и Центральной Азии. Из-за потребности в сырье Китай все активнее действует в Африке и Латинской Америке. Не слишком отстает и Индия: сегодня к ее мнению по международным вопросам уже нельзя не прислушиваться.
Впрочем, стараясь 'застолбить' за собой великодержавный статус, эти государства с куда меньшим энтузиазмом относятся к присущим этому положению обязанностям. Китай хочет занять достойное место во всех мировых 'президиумах', но не готов отказаться от свободы действий, которой он обладал в качестве неприсоединившегося государства. Индия, до сих пор не получившая места постоянного члена Совета Безопасности ООН, занимает столь же неоднозначную позицию. Для г-на Путина коллективные действия - это прежде всего средство, позволяющее обуздать влияние США.
Тех, кто надеется, что эстафету мирового лидерства примет Европа, скорее всего ждет разочарование. Впрочем, ситуация в этом регионе внушает и определенный оптимизм. Начавшееся оживление экономики и приход к власти новых политических лидеров могут отчасти вернуть континенту уверенность в себе.
Г-жа Меркель - нынешний председатель 'большой восьмерки' и Европейского совета министров - во внешней политике проявила себя более способным лидером, чем во внутренней. Франция вскоре избавится от мертвящего влияния администрации Жака Ширака: в Елисейском дворце его сменит Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) или Сеголен Руаяль (Segolene Royal). А на Даунинг-стрит, 10 скоро переедет Гордон Браун (Gordon Brown).
Менее ясно другое: приведет ли 'смена караула' к оживлению политического процесса в Европе. Евросоюз сегодня объединяет 27 стран; в результате на большей части континента воцарилась стабильность. В свое время подобный результат считался бы блестящим достижением. Однако во многих странах Западной 'старой Европы' воссоединение с Востоком воспринимают как нежелательную дезорганизацию их благополучной жизни. В результате они спешат захлопнуть двери перед Турцией и другими новыми кандидатами.
Приближающаяся пятидесятая годовщина подписания Римского договора [о создании Европейского экономического сообщества (заключен в 1957 г.) - прим. перев.] стала поводом для новых споров о Конституционном договоре ЕС, который менее двух лет назад отвергли французские и голландские избиратели. Вопрос о том, в чем должна состоять главная цель объединенной Европы на следующие полвека, не только остается без ответа, но и вообще не звучит.
Мировая экономика пока что никак не реагирует на возникший геополитический вакуум. Ни кровавый хаос в Ираке, ни конфронтация Запада с Ираном, ни ядерные испытания в Северной Корее не обернулись потрясениями на международных рынках. Оптимисты скажут: взаимозависимость, присущая глобальной экономике, служит мощным препятствием для рискованных геостратегических игр. Пусть международная система не имеет лидера и отличается раздробленностью - роль громоотвода сыграет именно эта экономическая взаимозависимость.
Развитие событий в ближайшем будущем тоже внушает определенные надежды. После периода глубокого пессимизма дипломаты, отвечающие за 'Дохийский раунд' международных торговых переговоров, сегодня заявляют, что в ближайшие месяцы соглашения, возможно, все же удастся достичь. Всемирная торговая организация, в которой влияние достаточно равномерно распределяется между Севером и Югом - элемент международной системы, реально отражающий новые геополитические реалии. Кроме того, в соответствующих условиях проблема климатических изменений, приобретающая все больший политический резонанс, также может стать силой, сплачивающей мировое сообщество. Оптимисты в Вашингтоне полагают: пытаясь хоть что-то спасти на пепелище, в которое превратилось его политическое наследие, г-н Буш еще может обеспечить согласие США, в рамках второго этапа Киотского процесса, установить ограничения на выбросы двуокиси углерода в атмосферу. Это как минимум откроет путь к компромиссу между Западом и новыми великими державами.
Не хватает лишь одного: нового поколения политиков, по интуиции и широте кругозора не уступающих архитекторам послевоенного миропорядка. Старый, евроатлантический мир не желает поступаться властью; новый мир - Азия и Юг - отказывается брать на себя ответственность. В январе 1945 г., в своей последней инаугурационной речи, Франклин Рузвельт отметил: война заставила Америку осознать значение взаимозависимости: 'Мы знаем теперь, что не можем жить отчужденно в мире; что наше собственное благосостояние зависит от благосостояния других наций, расположенных далеко от нас'. Эпоха Рузвельта ушла в прошлое, но этот урок пора учить заново.
