Складывается такое впечатление, что многим западным инвесторам, не в меру увлекшимся скупкой акций российских компаний, кажется, что еще немного - чуть больше прозрачности, еще один-два иностранца в руководстве или совете директоров - и компании, в которые они вкладывают свои деньги, не будут ничем отличаться от всех остальных. Но те, кто так считает, жестоко ошибаются.
Российский капитализм - это не какая-то мутировавшая форма капитализма, как его понимают в развитых странах. Россия создала собственную форму капитализма, которой раньше никогда не было ни у кого в мире. В нынешней России никто, если у него нет 'руки' во власти, не может с достаточно высокой степенью вероятности предсказать, какую он получит прибыль. Прямо ли, косвенно - в любом случае власть над бизнесом в России принадлежит государству.
Яркий тому пример - гигантская нефтяная компания 'Роснефть', недавно разместившая на бирже свои акции. Самые внимательные читатели наверняка вспомнят, что в мае прошлого года со страниц этой же газеты я подверг размещение акций 'Роснефти' жесткой критике, и многие из них, скорее всего, скажут, что я просчитался - ведь размещение прошло с огромным успехом. И снова будут совершенно неправы.
Дело в том, что 'Роснефть' - при полной поддержке власти - фактически выкрутила руки ВР и другим стратегическим инвесторам, заставив их вобмен на разрешение работать в России выкупить крупные пакеты акций. В результате количество акций 'Роснефти', находящихся в действительно свободном обращении, то есть не принадлежащих ни сотрудникам самой компании, ни прямым инвесторам, настолько мало, что если бы речь шла о британской компании, налицо было бы серьезнейшее нарушение биржевого законодательства: в Великобритании требуется не меньше 25 процентов, тогда как у 'Роснефти' - доли процента.
А почему же тогда?. . Да потому, что это правило распространяется только на акции, обращающиеся в Лондоне, а 'Роснефть' - как, собственно, и практически все остальные российские компании, разместившие свои капиталы на биржах Лондона - торгует в основном глобальными депозитарными расписками, представляющими всего 10 процентов выпущенных 'Роснефтью' акций. Поскольку 'правило 25 процентов' применяется в данном случае только к общему количеству ГДР, по этому совершенно бессмысленному показателю 'Роснефть' показывает вполне удовлетворительную цифру. В результате отношение международных инвесторов к 'Роснефти' не имеет практически никакого влияния на курс акций этой компании. Все акционеры, чье мнение что-то значит, остались в России, а самые крупные из них - российские государственные банки, в частности 'Внешторгбанк' и 'Сбербанк'.
После размещения объем торговли акциями 'Роснефти' редко превышал 250 тысяч долларов за сессию. При этом на графике с потрясающей точностью отмечались довольно крупные пики: в середине сентября (два дня подряд, сначала 500 тысяч, потом 550 тысяч долларов), октября (за один день 1,2 миллиона), ноября (1,3 миллиона) и декабря (4,85 миллиона). После каждого из этих пиков курс акций 'Роснефти' поднимался на новое плато - поневоле возникают вопросы, не есть ли эти пики не что иное, как организованные интервенции?
Тот, у кого в руках было бы два миллиона долларов, мог бы оказать очень серьезное влияние на рыночную капитализацию 'Роснефти', а имея в руках всего пять миллионов, можно было бы - по идее - искусственно завышая ее стоимость когда вздумается, практически держать судьбу компании в кулаке. Но, конечно, никто никогда не позволит это сделать. Если кто-то вздумает так торговать, у него быстро начнут возникать разнообразные препятствия. В России торговля любыми акциями в таких объемах не пройдет без разрешения Кремля.
Короче говоря, Москва стала универсальным инсайдером, она играет решающую роль в совершении любой крупной сделки на российском рынке ценных бумаг и фактически может делать с курсами акций все, что захочет. Но государство и на этом не остановилось. Корпоративное управление напрямую контролирует государство, в компаниях, в капитале которых государство прямо или косвенно участвует, визирующее назначения всех директоров и топ-менеджеров. Кроме того, министры и главные чиновники заседают в правлениях или одновременно работают исполнительными директорами крупнейших компаний, которые прямо или косвенно контролируются государством, фактически получая там вторую зарплату.
Кроме того, российским компаниям зачастую приходится исполнять множество менее заметных 'задач', которые иностранные инвесторы как бы не замечают. Например, столь щедрое отношение государства к алюминиевой компании 'РУСАЛ' - по налогам, по ценам на электроэнергию, по решению вопросов со 'Сбербанком' о предоставлении ссуд - фактически гарантируется тем, что 'РУСАЛ' содержит другое, тоже крупное, но гораздо менее прибыльное предприятие - автозавод 'ГАЗ'. Учитывая, что 'ГАЗ' - это один из крупнейших работодателей в городе Нижнем Новгороде, расположенном к востоку от Москвы, даже не требуется особого воображения, чтобы увидеть некую систему: ты за свой счет содержишь тысячи рабочих мест в третьем по величине городе России, а мы взамен защищаем твой основной бизнес.
У тех, кто не варится внутри этой системы, нет совершенно никакой возможности предсказать, какой интерес - или каприз - государства будет считаться приоритетным в данный конкретный момент. Если активы, которые вы только что приобрели, инсайдеры тоже рассматривают как средство наращивания собственного капитала - вам повезло. Если же они решили использовать эти активы в каких-то других целях - то не исключено, что эти цели таковы, что в один прекрасный день вашим инвестициям придет конец.
Причем, судя по урокам прошлого, даже при такой нездоровой ситуации инвесторы никак не могут полагаться на трезвость и благоразумие биржевых аналитиков и менеджеров инвесткомпаний: они больше думают не об инвесторах, а о комиссии, которую получат со сделки, а суммы там более чем привлекательные. В последнее время эта проблема обозначается все более отчетливо: вынужден был отменить размещение производитель удобрений 'Уралкалий', отложил выход на биржу 'Фармстандарт', рынок нервно прореагировал на высокую самооценку 'Северстали'. Руководство 'Уралкалия' даже признало, что переоценило компанию (ну нет, вслух они, конечно, сказали, что это рынок еще не готов оценить ее по-настоящему). А сколько изначально переоцененных компаний уже успели вывести свои капиталы в свободное обращение?
Более того, на фоне нынешних событий удачно прячется бессчетное количество фундаментальных провалов в бизнесе. Знали вы, например, что в четвертом квартале 2006 года рост нефтяной промышленности в России практически остановился? На капитальные затраты в российском нефтяном секторе было потрачено меньше денег, чем в предыдущие пять лет. Почему? Во-первых, потому, что государство налогами отбирает у нефтяников все, что они получают сверх цены в 27 долларов за баррель. Во-вторых, компании предпочитают вкладываться в приобретение полностью освоенных активов, а не разрабатывать открытые месторождения нефти и газа самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы самим их разведывать и готовить к освоению. При такой близорукой стратегии в будущем неизбежно падение объемов добычи.
Все это должно самым серьезным образом беспокоить международных инвесторов. В 2006 году российские компании собрали на фондовых рынках Лондона более 17 миллиардов долларов - на 50 процентов больше, чем за все предыдущие пять лет. Казалось бы, приход российских компаний в Лондон должен был бы знаменовать собой расширение инвестиционных возможностей. На деле же видно только одно: просто правящая элита решила, что ОАО 'Россия' может использовать капитализм в собственных интересах.
Александр Темерко - бывший вице-президент "ЮКОСа", основатель и управляющий директор лондонской компании BST Link.
