Ситуация в Ираке настолько поглощает наше внимание, что другие важные события остаются в тени. Поэтому уместно сейчас вспомнить краткую историю нашей планеты после окончания 'холодной войны'.
Когда виртуальные 'залпы' этого конфликта отгремели, по всему миру - кроме застрявших в 'каменном веке' Северной Кореи и Кубы - набрала обороты глобализация, увеличив на несколько сотен миллионов (как минимум) армию рабочих, занятых в производстве товаров и услуг, реализуемых на международном рынке.
Центральная Европа, страны Бывшего СССР, Китай и Индия присоединились к глобальной экономике, по меньшей мере вдвое увеличив численность рабочей силы и изменив отношения между трудом и капиталом к выгоде последнего. Капиталисты получили в свое распоряжение гораздо больше дешевых рабочих рук - отчасти из-за того, что технический прогресс решил проблему расстояний.
Результат? Рай для богачей.
Недавно, выступая на конференции, организованной южноафриканским фондом Brenthurst Foundation, бывший министр финансов Аргентины Доминго Кавальо (Domingo Cavallo) заметил: 'Отдача от капитала растет опережающими темпами по сравнению с зарплатой, в результате чего у развитых и развивающихся стран возникли трудности с сокращением разрыва между богатыми и бедными'.
Это еще мягко сказано. Что в США, что в третьем мире дистанция между богатыми и бедными увеличивается, порой головокружительными темпами.
Конечно, множеству бедняков, особенно в Азии, подпитываемый новыми технологиями рост открытости и взаимозависимости в мировом масштабе также принес свои плоды. Включение в глобальные экономические процессы позволило им, наконец, выбиться из нищеты - что стало выдающимся достижением всего человечества.
Однако богачи - назубок знающие компьютер, торгующие по всему миру, страдающие разве что от того, что не могут выбрать, какая марка рафинированного оливкового масла лучше, переместившие производство всего, что можно, от игрушек до расчесок, из Европы во Вьетнам - выиграли куда больше.
Перевод промышленных производств в страны с дешевой рабочей силой, в первую очередь в Китай, принес немалую выгоду транснациональным корпорациям и потребителям в развитых странах, но одновременно создал неразрешенные пока проблемы для европейских и американских рабочих.
Попутный ветер глобализации надул многие паруса, но именно роскошные яхты помчались вперед быстрее всех. В результате возникла проблема. Любое действие рано или поздно встречает противодействие. И возглавляемая Америкой глобализация после 'холодной войны' не стала исключением.
В Латинской Америке, где на смену катастрофической политике 'автаркического развития', характерной для 1970-х, в последнее десятилетие 20 века пришло понимание плодотворной роли экономической открытости, энтузиазм, сопровождавший обуздание инфляции, перерос в возмущение растущим диспаритетом доходов и нищетой.
Лидером антирыночночной, антиамериканской волны стал президент Венесуэлы Уго Чавес (Hugo Chavez): именно он извлек из нафталина лозунг полувековой давности 'Социализм или смерть!' Боливия, Эквадор, Никарагуа, ну и конечно Куба, поддавшись ностальгии, подхватили этот призыв. Впрочем, пока неясно, насколько реальны сегодняшние угрозы национализации. Антиамериканский популизм обходится дешевле, и приносит больше дивидендов, чем конкретные антирыночные шаги, за которыми быстро и неминуемо последует наказание.
Естественно, глобализация не ограничилась ширпотребом и Google. Она коснулась и идей - в особенности свободы, символом которой стал не признающий национальных границ, доступный всем, ломающий традиционный уклад поток информации и развлечений.
Соединенные Штаты, ослепленные собственным могуществом, ошеломленные терактами 11 сентября, вдохновленные очередной формой извечного преобразовательного инстинкта - неоконсерватизмом - стали для многих и орудием, и символом этой разрушительной свободы.
'Юбердержаву', если пользоваться выражением Йозефа Йоффе (Josef Joffe), начали воспринимать как виновника всех бед. Ошибки, ложь, и односторонние действия, допущенные Вашингтоном в Ираке, усиливали эту тенденцию: доверие к Америке упало. Появились модели, альтернативные американскому рецепту 'свободы и демократии' - прежде всего умеренный авторитаризм, доведенный до совершенства в Китае.
В арсенале китайского 'рыночного ленинизма' - новые обещания: помощь развивающимся странам без всяких условий. Россия взяла на вооружение собственную версию экономической открытости в сочетании с авторитаризмом. Преимущества демократии оспариваются: сомневающимся в качестве наглядного примера преподносится Ирак. Китай выдвинул другой лозунг: экономическое процветание важнее всеобщих выборов.
Началась борьба за сырье, - от нефти до меди - подпитываемая не только ненасытной Америкой, но и растущими аппетитами Китая и Индии. Ее эпицентром стала Африка: именно здесь пройдут проверку на популярность американские демократические ценности и китайский политический агностицизм. Мы стали свидетелями своеобразного 'второго рождения' биполярного мира: американский унилатерализм обуздала сама действительность.
На африканском континенте - на собственном опыте познавшим все 'прелести' диктатуры, проявились первые признаки антикитайских настроений.
На Ближнем Востоке, где глобализация в некоторых странах особенно дестабилизирует традиционное исламское общество, набрала импульс тенденция к насильственному 'ответу' на действия США. Теракты "Аль-Каиды" 11 сентября 2001 г. активизировали эти настроения.
Лозунг 'Халифат или смерть' появился еще раньше чавесовского 'Социализм или смерть': цели и средства у их сторонников разные, но объект для нападок один. Обещания рая на земле, пусть и иллюзорные, в 21 веке, как и раньше, пользуются неизменной популярностью - достаточно было сменить упаковку. Утопия манит - но она и убивает.
Судья Жан-Луи Брюгьер (Jean-Louis Bruguiere), ведущий французский специалист по борьбе с терроризмом, назвал 'Аль-Каиду' 'ответом на глобализацию западных демократических идей, а не только на глобализацию в экономике. Она оказывает им сопротивление террористическими методами, в то время как Иран пытается сделать то же самое, создав ядерную бомбу'.
Целями террористов стали символы свободного передвижения людей и капиталов: Всемирный торговый центр, популярный у западных туристов курорт в мусульманской Индонезии, космополитичный Лондон, Мадрид, и, наконец, евреи, которые вновь стали жертвой старых стереотипов.
Мусульмане сражаются с 'неверными' в Ираке и по всему миру. Появились предсказания 'войны цивилизаций'. Усилилась тревога за будущее планеты в связи с глобальным потеплением. Вырос государственный долг США. Пошли разговоры об упадке американского могущества.
При этом мало кто замечает другое, весьма обнадеживающее явление - формирующийся 'симбиоз' между Китаем и США, который с каждым годом углубляется на всех уровнях, связывая вместе две крупнейшие державы нового столетия; одним из плодов этих отношений может стать укрепление стабильности в мире. Соглашение по Северной Корее по сути было первым совместным дипломатическим успехом Китая и США, и в этом состоит его важнейшее значение.
В целом же можно сказать - чем дальше отступал смертоносный тоталитаризм, тем больше укреплялись надежды на лучшее будущее. Еще во времена 'холодной войны' главный вопрос современности ярко выразили музыканты из Pink Floyd: 'Вместе, или врозь. Кто скажет, что мы не за это бьемся в кровь?' ["With, without, and who denies it's what the fighting's all about" - строфа из песни 'Us and Them' (прим. перев.)]. Уже подрастает поколение, живущее по принципу 'вместе'. И это доброе предзнаменование.
_______________________________________________
Старые добрые деньки 'холодной войны' ("Los Angeles Times", США)
Восход новой 'холодной войны' ("Newsweek", США)
