Чтобы понять, почему нас так увлекла история о почившей модели, достаточно вспомнить литературную классику
Как известно любому, кто не в танке и не на луне, уже несколько недель одной из наших главных новостей остается смерть Анны Николь Смит (Anna Nicole Smith). Самые серьезные американские СМИ, держа интеллектуальную часть своей аудитории на голодном информационном пайке, щедрой рукой раздают репортерам, освещающим смерть этой женщины и жизнь ее любовников и ребенка, дюймы полос и подвалов.
Но давайте спросим себя, а могло ли быть иначе? С самого начала эта тема была просто обречена на оккупацию первых полос, и неудивительно. Это настоящая классика, настоящая мелодрама с именно таким сюжетом, который неизменно захватывал людей с того момента, как в мире вообще появилась литература. Следя за поворотами и перипетиями этой истории, в какой-то момент просто нельзя не проникнуться чувством, что читаешь. . . старый добрый классический роман.
Как, например, насчет этой истории - знакомо? В 1878 году Энтони Троллоп (Anthony Trollope), величайший писатель викторианской эпохи, подарил читателям свой роман 'Он что, пустышка?' ("Is He Popenjoy?"). Это самый мой любимый из всех его сорока семи романов, с сюжетом, потрясающим до глубины души, словно удар в челюсть. Баснословно богатого британского аристократа, поехавшего в Италию, окручивает и обманом женит на себе далила-иностранка. У него появляется сын и наследник состояния, своим появлением на свет лишающий прав на наследство положительного героя - дальнего родственника-англичанина, который в противном случае был бы наследником. Но действительно ли маркиз Бротертон (Brotherton) женился на этой заграничной шлюхе? А этот сын, он вправду его наследник или бастард? Могут ли юристы спасти положение? На кону дворянский титул, состояние и огромный замок.
Этот сюжет - ребенок, выросший без родителей и в конце концов (когда выясняется его настоящая фамилия) начинающий борьбу за состояние своей семьи - был любимым сюжетом всех писателей викторианской эпохи. За примерами не надо далеко ходить - взять того же Диккенса с его 'Большими надеждами' ("Great Expectations") и 'Оливером Твистом' ("Oliver Twist"). А вот что случилось несколько недель назад: в реалити-шоу 'Большой брат для знаменитостей' ("Celebrity Big Brother"), которое смотрели, намертво прилипнув к экранам, девять миллионов человек, одна такая 'вся из себя знаменитая' спрашивает другую, какой ее устроил бы муж.
- Какой-какой, - отвечает В-И-С-З-2, - Старый, больной и хорошо упакованный.
Старый, больной и хорошо упакованный - в этих словах вся история Анны Николь Смит, от начала и до конца. Это так, но в то же время это и весьма распространенный сюжет викторианской эпохи; подобных 'ископаемых' в литературе 19-го века не меньше, чем в породе кембрийского периода. У того же Троллопа, в 'Бриллиантах Юстасов' ("The Eustace Diamonds"), например, проблемы Лиззи Грейсток (Lizzie Greystock) начинаются не ранее, чем она выходит замуж за старого, больного и чрезвычайно хорошо упакованного аристократа сэра Флориана Юстаса (Florian Eustace). Может ли Лиззи, после того, как он исполнил свой супружеский долг, то есть умер во время исполнения супружеского долга, отставить фамильные бриллианты у себя? Или семья Юстасов нарушит последнюю волю умершего и оставить 'бесстыжую хищницу' ни с чем?
Наркотиков и рок-н-ролла тогда не было, но всего остального в викторианской литературе на самом деле более чем достаточно. Троллоп использовал подобный сюжет далеко не раз. Жирно отметились на сем поприще и Уильям Мейкпис Теккерей (William Makepeace Thackeray) со своей 'Ярмаркой тщеславия' ("Vanity Fair"), повествующей о любовной связи Бекки Шарп (Becky Sharp) с маркизом Стейном (Steyne), и даже чопорный Джордж Элиот (George Eliot) с 'Дэниелом Дерондой' ("Daniel Deronda"), где Гвендолин Харлет (Gwendolen Harleth) цинично женит на себе Хенли Грэндкорта (Henleigh Grandcourt).
Сюжеты и повороты, которым один раз удалось задеть читателя за живое, меняются очень медленно. Даже Кирк и Спок с корабля 'Энтерпрайз' в сериале 'Стар Трек' оба любят 'древние книги'. Читатель наверняка помнит (а если не помнит, то стыд ему и позор), что во второй серии, 'Гнев Хана' ("The Wrath of Khan") Спок дает командиру диккенсовскую 'Повесть о двух городах' ("A Tale of Two Cities"), которая вызвала у героев множество ассоциаций с их собственной жизнью. В четвертой серии, 'Путь домой' ('The Voyage Home") оба они отправляются в прошлое, в 90-е годы далекого двадцатого века, и, сидя в вагончике сан-францисской канатной дороги, решают спасти китов (от чего - это слишком долго объяснять). Когда Кирк начинает свободно говорить с туземцами, хитро маскируясь под пришельца из будущего, Спок спрашивает, как он выучил уличный жаргон.
- Жаклин Сюзанн (Jacqueline Susann) и Гарольд Роббинс (Harold Robbins), - отвечает Кирк.
- Да уж, были люди в наше время, - вздыхает Спок.
То-то я всегда подозревал, что гений Сюзанн и Роббинса - а заодно, пока мы не очень удалились от темы, и Джудит Кранц (Judith Krantz) вместе с недавно почившим в бозе 'мировым мастером повествования' (во всяком случае, так написано у него на сайте) Сидни Шелдоном (Sidney Sheldon) - цинично затаптывают заправилы цеха американских критиков. И вновь Сюзанн и Роббинс в своих нетленных произведениях предсказывают трагедии, страдания и разочарования, которые пережила Анна Николь Смит. Что есть ее жизнь и смерть, если не продолжение 'Долины кукол' ("Valley of the Dolls")?
Среди интеллектуалов невооруженным взглядом видно поистине снобское отношение к любви, которую испытывает читатель к выдуманным рассказам, где бы они ни появлялись - в газетах, 'нетленках' литературных халтурщиков или в великой викторианской романистике. Что бы они там себе ни думали, выдумка нужна нам как кислород в воздухе. Я подсчитал, что экранизации подобных произведений занимают практически три четверти всего прайм-тайма эфирных телеканалов. В книжных магазинах, что интернетовских, что реальных, продажи художественных книг намного опережают продажи всего остального. Огромная часть всего, что нам показывают в кинотеатрах и по кабельному телевидению - это тоже художественный - да - вымысел. И все же мы с почти рефлекторным упорством задираем перед художественным вымыслом нос. Критики рассказывают нам, что лучшие книги - это те, в которых меньше всего 'сюжетности', нам говорят, что есть гораздо более серьезные темы, чем Анна Николь Смит - как есть и множество людей, кто пишет гораздо лучше, чем Жаклин Сюзанн. Они хотят знать: почему мы тратим столько места и времени на Смит? Ответ прост: потому что нам нужны хорошие сюжеты, а эта тема - как раз то, что нужно.
Почему мы так подсели на вымысел? Отнюдь не потому, что мы какие-то сказкоманы или зомбированные литературой марионетки - но потому, что литературный вымысел всегда говорит нам правду. Этот парадокс заметил еще Аристотель. В своей 'Поэтике', написанной две с половиной тысячи лет назад, он писал, что даже такая выдумка, как 'Царь Эдип', 'более правдива', чем сама история. И понятно почему - потому что, в отличие от истории, которая говорит нам о том, что случилось, выдумка может обращаться к самому существу вопроса - как относился к этому человек.
В чем же тогда, спросите вы, сермяжная правда дела Анны Николь Смит? Вот сам целый список, пусть каждый выберет свое:
". . . какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?"
"Американская мечта есть то, что она есть - лишь мечта"
". . . ибо корень всех зол есть сребролюбие."
"Бриллианты - лучшие друзья девушек."
И, наконец, всем правдам правда - классика, придуманная Анитой Лоос (Anita Loos), которую, как ни крути, будут читать всегда. Джентльмены, как известно, предпочитают блондинок.
Джон Сазерленд - преподаватель современной английской литературы и почетный профессор Юниверсити-колледжа Лондонского университета. Также преподает в Калифорнийском технологическом институте.
__________________________________________
Сексуальная революция ("The Guardian", Великобритания)
Почему россиянки красивые ("The Times", Великобритания)
