Кремль посылает настойчивые сигналы о том, что не потерпит самостоятельной политической активности. В результате этого уличные политические акции в России стали крайне опасны, и те, кто рискует участвовать в мероприятиях, не поддерживаемых государством, должны быть готовы к трудностям.
Власти очень хотят обеспечить плавную передачу власти после выборов нынешнего и 2008 года, однако усиление ограничений на свободу собраний создало серьезные проблемы, когда политической оппозиции впервые в этом году удалось вывести на улицы тысячи демонстрантов.
В конце прошлой недели прошла необычайно крупная политическая демонстрация протеста в Санкт-Петербурге, где несколько тысяч человек, проигнорировав запрет властей на проведение митинга, прорвались через милицейские кордоны и маршем прошли по улицам второго по величине города России. Мероприятие было организовано 'Другой Россией', являющейся пестрым объединением небольших оппозиционных групп, возглавляемых политическими оппонентами Владимира Путина, такими как бывший премьер-министр Михаил Касьянов и бывший шахматный чемпион Гарри Каспаров. Демонстранты осудили Путина и политику санкт-петербургских властей. Многие из них были избиты милицией, а около 100 человек были задержаны.
'Я поздравляю вас с тем, что вы преодолели страх', - заявил Каспаров толпе. Отражением победоносного настроения демонстрантов стали некоторые заявления, размещенные в Интернете. У них были все основания для торжества: эта демонстрация стала определенно более успешной, нежели мероприятие, проведенное в декабре в Москве.
Тогда демонстрантам из 'Другой России' тоже запретили проводить марш. Их вынудили оставаться в одном месте. 2000 собравшихся окружило кольцо милиции численностью не менее 4000 человек, которые заблокировали место проведения митинга. На этот раз милиции не удалось сдержать протестующих, которые, празднуя свой успех, планируют в следующем месяце провести подобный марш в Москве.
Отдельные личности в России продолжают выражать свое недовольство, а небольшие по тиражу средства массовой информации по-прежнему отстаивают независимые позиции своих редакций, хотя их постоянно оттесняют на обочину политической жизни. Вместе с тем, в федеральное законодательство вносятся все новые и новые поправки с целью расширения полномочий государства по запрету политических собраний. Депутаты московской законодательной власти выступили даже с более жесткими ограничительными инициативами. Очевидно, они считают, что столица должна быть лучше защищена от акций политического несогласия. К подобным инициативам относятся поправки, включающие запреты на проведение митингов возле 'культурных и исторических памятников', а также ограничения на плотность толпы митингующих, которая, согласно предложениям, не должна превышать двух человек на квадратный метр.
Власти обычно не дают разрешения на проведение уличных шествий, если они хотя бы отдаленно напоминают политические мероприятия; а их участников постоянно запугивают. За последние несколько месяцев местные органы милиции освоили советскую практику превентивных задержаний и преследований. Так, активистов из провинции останавливают по пути в Москву или Санкт-Петербург.
Относительная терпимость к свободе слова на страницах СМИ можно объяснить тем, что остающиеся независимые средства массовой информации существуют лишь по милости государства. Кремль создал такую ситуацию, когда большая часть не принадлежащих государству СМИ контролируется лояльными ему владельцами. Если власти решат, что тот или иной орган оказывает опасное воздействие на общественное сознание, у них в распоряжении имеется достаточно рычагов, чтобы умерить редакторский пыл. Однако энергию общества контролировать труднее. Если дать ей свободу, в нужный момент под рукой может не оказаться лояльного 'владельца' или лидера, способного по приказу властей призвать к порядку или утихомирить недовольных. Одним из наглядных примеров этого является 'оранжевая революция'.
Подобные опасения, похоже, не совсем оправданы. Российское общество по-прежнему в основном с апатией и безразличием относится к посягательствам на его политические права и свободы. Но когда все демократические каналы народного участия и деятельности оппозиции перекрываются, а политические партии заменяются организациями преданных Кремлю людей, наверняка появятся небольшие группы непокорных. В своей основе 'Другая Россия' состоит из людей, выходящих на улицы лишь потому, что у них нет других возможностей для политической активности. Части радикально настроенной молодежи из ее рядов просто нравится бросать вызов властям, даже если в итоге их изобьют или посадят в тюрьму. Данная группировка и ее лидеры непопулярны, и вряд ли им удастся повести за собой большое количество людей.
Но хотя 'Другая Россия' и не представляет реальной опасности для правящей элиты, Кремль предпочитает не испытывать судьбу. Запрещается самостоятельная политическая активность и прямые вызовы в адрес президента; при этом неважно, насколько маргинален бросающий такой вызов человек. Подобные действия теперь считаются незаконными и предательскими по отношению к государству.
Характерно то, что в телевизионных репортажах с освещением событий прошлой недели, которые показывали по государственным каналам, делалась попытка дискредитировать участников и представить их как нанятых за деньги нарушителей общественного порядка. Губернатор Санкт-Петербурга заявила, что из Москвы к ним в город приехало два поезда, полных 'провокаторов', страстно стремившихся дестабилизировать обстановку. Корреспонденты не спросили перед камерой ни одного из демонстрантов о причинах их участия в марше. Ну конечно - российскому народу ни к чему слушать по телевидению подстрекательские политические разговоры.
Трудно сказать, что стало причиной высокой явки на санкт-петербургскую демонстрацию протеста. Не ясно, хватит ли у демонстрантов смелости для проведения еще одного митинга в следующем месяце. Если хватит, то российские власти встанут перед дилеммой. Предпринятых милицией мер оказалось недостаточно, чтобы отбить у 'Другой России' охоту к дальнейшему проявлению неповиновения. Однако применение суровых репрессивных мер, таких как уголовное преследование лидеров протестных демонстраций и аресты участников подтолкнут Россию еще ближе к тому, чтобы стать полномасштабным полицейским государством. А с учетом нынешних настроений в Кремле последний вариант, к сожалению, выглядит более вероятным.
Редактор издаваемого Московским центром Карнеги журнала Pro et Contra Маша Липман ведет ежемесячную колонку в Washington Post.
