Очевидно, что прибытие с официальным визитом в Рим главного представителя атомной и энергетической супердержавы должно внушать уважение всем, включая президента республики, главу правительства, лидера оппозиции, суверена Ватикана, ставка повышена дипломатической учтивостью и политическими реалиями. Также очевидно и то, что представители общественного мнения, наблюдатели, должны будут выполнять свою работу, которая включает в себя высказывание объективных и, как выясняется, суровых суждений относительно важнейших персонажей международной политики.
Теперь, с нашей точки зрения, было бы неправильно замалчивать то, о чем большая часть официальных итальянских и европейских представителей думает, но не говорит. Прекрасно известно то, что высшее руководство исторических столиц Европейского Союза, от Парижа до Рима и Берлина, видит в президенте Путине одного из самых неоднозначных и непонятных персонажей, представленных сегодня на мировой арене.
В течение семи лет его президентства свет и тени постоянно чередовались. Негативные суждения и положительные предвзятые мнения постоянно окружают неизвестного и чудесным образом сотворенного работника КГБ, внезапно вышедшего, так сказать, из недр большевистской истории для того, чтобы занять трон Кремля, освященный Православной Церковью и над которым возвышается двуглавый царский орел, одна голова которого повернута вправо, а другая - влево. Этот символ лучше, чем серп и молот, иллюстрирует сложившуюся в настоящий момент в России ситуацию, постсоветскую, но не антисоветскую.
Этот гибрид России 'царя Владимира', несомненно, продемонстрировал заметную реформаторскую жизнеспособность на технократическом, финансовом и энергетическом уровнях.
Он родился из мира, который в течение жизни трех поколений подвергал каторге гражданское общество, состоятельный и динамичный средний класс. Москва, американизировавшись, стала хотя бы внешне самой роскошной и изумительной из столиц бывшего коммунистического Востока. Всевластие новых предпринимательских олигархий, появившихся посредством неконтролируемого снятия ограничений с разлагающихся экономических структур СССР, и впоследствии непропорционально возросших, среди интриг и развращенности, в тени Ельцинского президентства, было остановлено, а в итоге и обезглавлено с крайней жесткостью топором 'чекиста' Путина.
На другой чаше весов, в особенности на второй стадии президентства Путина, - ставшее все сильнее ощущаться вырождение 'управляемой демократии' (которая сама по себе уже вызывает сомнения) во что-то еще более сомнительное: то есть в ту смесь, конденсат, личного авторитаризма и формальной демократии, названной 'демократурой' теми, кто в этом понимает. И с этим человеком, который изобрел и укрепляет этот гибрид, состоящий из устаревших советских и неокапиталистических черт, Проди и Д'Алема начали говорить о двусторонней и европейской политике; не исключено, что они уже вели или будут вести, также и с помощью надлежащих дипломатических форм, разговоры об уже существующих и будущих договорах, касающихся нефти, между Италией и Россией.
Но тот факт, что потребность Европы в энергетических ресурсах на 40% зависит от газа и нефти России, наверно, должен будет убедить, согласно реалиям, итальянских политиков не произнести ни слова касательно общего дефицита демократии в Московской Думе и относительно жестокого подавления тысяч демонстрантов в Санкт-Петербурге? Они должны будут продолжать молчать, так же молчал не только Берлускони, но и Проди, относительно притеснений и жестокости путинской марионетки в Чечне, Кадырова? Должны будут притворяться, что ничего не знают о давлении с российской стороны на Украину, о шантаже Белоруссии, об угрозах Грузии, о помощи, предоставляемой тайком, одержимым потребителям урана в Тегеране? Притворяться, что не слышали последние воинственные слова, которые Путин намеревался метнуть из Мюнхена, из центра Европы, в Соединенные Штаты Америки, которые он обвинил в том, что они угрожают России противоракетным 'щитом'?
Мы бы хотели надеяться на то, что хотя бы что-то по поводу этого вопроса было бы произнесено или хотя бы произнесено шепотом, в ходе бесед в Риме и встреч в Бари. Известно, что на уровне такого жесткого и охраняемого силами правопорядка официального визита, с кортежами, перемещающимися между Квириналом и Ватиканом, протокол не может предусмотреть места для неуместных намеков на совершенные неизвестными преступления против журналистов, бывших агентов и политиков, как это известно, нелюбимых режимом. Но, в обтекаемых и мягких терминах, кто-то должен будет в эти дни сказать Путину, что только лишь потребность в нефти не может побудить европейские демократии сцепиться с американским союзником, опорочить НАТО, забыть о защите гражданских прав в России и в особенности на Кавказе.
Или же мы будем вынуждены признать правоту радикалов, которые, кроме прочего, являются частью правящего большинства, когда заявляют, что 'западные правительства уклоняются, когда речь идет о нарушении прав человека понемногу в каждом уголке мира'. Итальянцы должны быть по меньшей мере внимательны, чтобы не повторить в символическом смысле, слишком многое замалчивая, уклоняясь слишком много, заискивая слишком много и слишком много обещая, ошибку и заблуждение президента Ширака, который, от имени Франции и французского народа, вручил Путину орден Почетного Легиона неделю спустя после убийства Анны Политковской.
_____________________________________________
Новый имидж России ("The New York Sun", США)
Что Буш мог бы ответить Путину без 'политеса' ("The International Herald Tribune", США)
Запад еще пожалеет, что задирает Россию ("The Guardian", Великобритания)
