Европейский Союз, празднующий в это воскресенье свой полувековой юбилей, - это избалованный крестный сын Америки. Но от гостей праздничной вечеринки, которую Ангела Меркель готовится устроить в Берлине, вы этого не услышите.
Вместо этого будут расточаться хвалы в адрес двух европейских светил - Робера Шумана (Robert Schuman) и Жана Монне (Jean Monnet), авторов идеи примирения посредством совместных начинаний, благодаря которой было создано Европейское сообщество угля и стали, а в 1957 г. был подписан Римский договор. Безусловно, Европейское Экономическое Сообщество 'сделано в Европе'. Но оно было бы хилым младенцем, если бы не решительная стратегическая и финансовая поддержка Америкой восстановления Европы и идеи европейского единства.
Благодаря историческому плану Маршалла, о шестидесятой годовщине которого в этом году будут, вероятно, вспоминать несколько реже, чем о полувековом юбилее ЕС, деньги американских налогоплательщиков хлынули на истерзанный континент. При этом Америка всегда оговаривалась, что сначала сами европейцы должны решить, на что пойдут средства.
Вместе с американской торговой политикой 'открытых дверей', план Маршалла ускорил послевоенное восстановление, заложил основы многолетнего скачкообразного роста в Германии, Франции и даже Италии и способствовал созданию ауры успеха вокруг ЕЭС, благодаря которой прием в клуб стал желанным для многих стран. Летописцы, историки и агиографы ЕС хором заявляют, что его величайшим достижением стала невозможность войны не только между Францией и Германией, но и вообще в Европе. Однако врата европейской зоны мира защищал от советской угрозы блок НАТО - еще один пример американской политической прозорливости. Если бы в те годы, когда нам угрожала опасность, о которой в наши дни почти не помнят, на стороне европейской Венеры не стоял Марс, то сегодня европейцы не были бы так богаты, а также, вероятно, так ханжески самодовольны в своей склонности к пацифизму.
'Прощение - удел обиженного, - писал Драйден, - но никогда не прощают сотворившие зло'. Не успело дитя встать на ноги, как внимание крестной матери стало ему досаждать.
Переходный возраст был временем бунта, а, когда настало совершеннолетие, Европейский Союз так и подмывало сказать США убираться вон. Словами 'L'heure de l'Europe a sonné' ['Пробил час Европы'] Жак Поос (Jacques Poos), бывший министр иностранных дел Люксембурга, проинформировал Вашингтон от имени ЕС, что Европа в состоянии самостоятельно разобраться с войнами на Балканах.
За этим последовала катастрофа. Прежде, чем в дело вступили мускулы НАТО и дипломатия США, пролилась кровь тысяч людей. Но с политической точки зрения ставки были сделаны. ЕС решил заняться единой оборонной политикой, набрал группу военного планирования и теперь готов ко всему - кроме расходов, без которых его самостоятельный военный потенциал будет несерьезным.
Более того, сегодня считается догмой, что с населением, превышающим 500 миллионов человек, ЕС для Америки - более, чем равный партнер. Судя по надменной ахинее, появившейся в некоторых газетах, весь смак нынешних торжеств будет заключаться в том, чтобы подчеркнуть превосходство ЕС как социальной и даже нравственной модели для мира на фоне грубой американской силы. По большому счету, ЕС определяет себя через отрицание: Европа - это не Америка.
Сложно сказать, насколько привлекательной 'модель' ЕС кажется за рубежом, хотя пока нет признаков того, что ее кто-то копирует. Но сложно отрицать тот неприглядный факт, что не особо привлекательным ЕС кажется своим обитателям. Европейцы воспринимают мир как должное (при этом нельзя сказать, что большинство действительно считает Брюссель своей опорой и зашитой), и сегодня, после десяти лет высокой безработицы и низких показателей роста, Испания и Ирландия - это единственные из 'старых' членов ЕС, у которых ЕС ассоциируется с благосостоянием. Переход на евро подстегнул рост цен на пространстве от Палермо до Парижа и Потсдама; для многих единая валюта означает снижение уровня жизни. Бизнес встретил общий рынок с распростертыми объятьями, но многие избиратели считают его угрозой, а не шансом, поскольку каждый раз, когда политики сокращают субсидии или разбивают на части национальные монополии, вина возлагается на Брюссель.
Расширение ЕС на восток в 2004 г. было политическим триумфом, увенчанным, помимо того, экономическим успехом: оно придало импульс росту как в старых, так и в новых государствах-членах ЕС. Но даже здесь эффект 'польского сантехника' заставил политиков искать укрытия: лозунг 'За единую и свободную Европу' вышел из моды.
Печальная правда заключается в том, что рынки вряд ли отреагируют на этот юбилей. ЕС ассоциируется с двумя вещами: спорами политиков вокруг таких непробиваемых юридических текстов, как покойная конституция ЕС, и бесконечными раздражающими нормами ЕС, которые регулируют бойню, магазин и даже материал, которым покрыт ваш диван. Насчет бюрократических проволочек они правы: если бы Еврокомиссия выполнила свое обещание сократить уровень регулирования на 25 процентов к 2012 г., то это прибавило бы 1,5 процента к потенциалу роста ЕС.
Излишнее регулирование также ведет к тому, что люди ассоциируют ЕС с уменьшением, а не увеличением демократии. Их голоса не имеют влияния на ЕС, большая часть законов пишется Брюсселем, а не избранными ими правительствами. И это порождает всеобщее недовольство политикой.
Неудивительно, что политики отчаянно пытаются сделать так, чтобы избиратели полюбили ЕС или, по крайней мере, не любили его чуть меньше. Но они не знают, как сменить тему разговора. Поэтому Меркель разглагольствует о реанимации конституции, а ее автор Валери Жискар д'Эстен (Valéry Giscard d'Estaing), сетуя на то, что его творение было отвергнуто избирателями, заявляет в недавнем интервью Newsweek, что 'когда видение отсутствует у государства, его нет и у людей'. Если бы вы сказали что-то подобное в Штатах, то могли бы смело прощаться с карьерой.
Не спрашивайте, что люди могут сделать для ЕС, спросите, что ЕС может сделать для людей. Важнейшая задача - помочь Европе стать конкурентоспособной в глобальной экономике. Это означает объединение сил с Америкой. Сейчас самое неподходящее время выступать с такими идеями. На США открыта охота, даже в Британии. Малейший кивок в сторону инновационной, гибкой экономики Америки, не говоря уже о ее сильном чувстве национальной идентичности, может повредить вашему политическому здоровью. Однако лучшее, что может сделать ЕС для благосостояния Европы, - это сотрудничать с США ради создания трансатлантического общего рынка. Меркель на это способна. Она должна забыть о конституции и сосредоточиться на одном этом.
В возрасте 50 лет ЕС должен, наконец, суметь избавиться от подросткового чувства противостояния США. Это касается даже Франции. Потому что, лишь объединив умения и таланты Европы и Америки, Европейский Союз сможет обрести достойный потенциал на международной арене.
__________________________________
Вызовы, стоящие перед экономикой ЕС ("The Financial Times", Великобритания)
50-летие ЕС. К вопросу о континентальном бездействии ("The Wall Street Journal", США)
