Текст публикуется с любезного разрешения редакции 'Project Syndicate'
В этом месяце празднования по случаю 50-летия Римского договора пришлись как нельзя кстати. Сейчас для Европейского Союза закончилось 'время для размышлений', которое ознаменовалось непринятием Европейской конституции французами и датчанами, и наступил момент, когда нужно продолжить процесс объединения, начатый в Риме 50 лет назад.
Размышлений же, как таковых, и не было, ввиду того, что европейские лидеры не смогли предложить европейским гражданам принципиально новых принципов объединения. Так как же должно проходить 'новое устройство' Европы, как выразилась канцлер Германии Анжела Меркель во время своего первого выступления перед парламентом, посвященного европейской политике?
С точки зрения теории, есть три принципиально разных подхода к видению будущего ЕС. Некоторые из них имеют форму 'государства национальных государств'. Приверженцы такого взгляда, которых условно называют 'федералистами', рассматривают Конституцию, как необходимый шаг, ведущий к Европейской федерации.
Такую федерацию можно оправдать тем, что моральная составляющая национального государства была серьезно скомпрометирована последними разногласиями, или она будут служить в качестве превентивной меры для сдерживания всяческих попыток пойти на конфликт. Более того, Британский политолог Глен Морган доказал, что продуманная концепция паневропейской безопасности требует также паневропейского государства, и что со стороны части европейской элиты безответственно постоянно занимать позицию стратегической зависимости от США. С этим связана идея о том, что только сильный ЕС может спасти 'Европейскую социальную модель'.
Но последние несколько лет показали отсутствие поддержки Европейской федерации большинством государств Европы, что подчеркнули споры вокруг провалившихся Конституционных переговоров. В действительности, многие из аргументов 'федералов' выглядят сомнительно. В частности, не существует никакой единой европейской социальной модели. Например, разница между Скандинавией, средиземноморскими странами и 'свободными атлантическими государствами', такими как Ирландия и Великобритания, более выраженная, чем между Европой в целом и США.
В последние годы укрепился альтернативный взгляд на Европу, который может быть описан как 'наднациональный мультикультурализм'. Этот взгляд определяет Союз, основной функцией которого являются разнообразие и различия. Вместо традиционных однородных государств такая Европа хочет стать 'сообществом разнообразия', своего рода 'Разнообразным народом', если говорить словами Джозефа Вейлера. Терпимость становится кардинальной европейской добродетелью, и характеристика ЕС, как объединения с федеральным законом, но без федерального государственного образования, рассматривается как его сильная, а не слабая сторона.
Проповедники идеи наднационального мультикультурализма, таким образом, отвергают федеральную демократию. В лучшем случае они верят в осуществление так называемой 'demoi-cracy' - правление не одного народа, или demos, но многих народов, или 'demoi', которые будут стремиться к сохранению своего разнообразия.
Положения такого взгляда звучат привлекательно. Вопрос в том, однако, насколько заслуживают доверия европейские главы правительств, которые продвигают идеи паневропейского мультикультурализма и, в то же время, опровергают заявленные 'мультикультурные' иллюзии у себя дома, что стало стандартной политической риторикой в большинстве стран.
Третий взгляд - это даже, по сути, не взгляд, а оправдание Брюссельской бюрократии в том виде, в каком она сейчас существует. В такой технократической перспективе Брюссель сегодня выполняет функции, которые даже в пределах национального государства часто распределены между институтами, которые не избираются демократическим путем. Классический пример - Центральные банки. Те сферы политики, которые граждане считают наиболее значимыми - в частности социальная политика и образование - остаются под властью стран-членов ЕС.
Следовательно, Брюсселю предстоит быть не правительством, а регулирующим органом власти, и это зачастую выгодно для Европейских потребителей. Такая власть, как заявляют технократы, в свою очередь, является частью национальной и наднациональной системы сдерживаний и противовесов. Не похожая на национальную демократию, она будет надежно предотвращать развитие деспотизма в Брюсселе.
Все три этих взгляда соответствуют сегодняшней реальности ЕС или его будущему. Федерация стала отдаленной перспективой, но ей по-прежнему отдают должное политики в своих речах, как будто другой, окончательный результат, невообразим. 'Demoi-краты' обретают поддержку, так как их взгляд направлен на укрепление статус-кво и оставляет свободу выбора. Технократы, в свою очередь, считают, что их позиция подтверждается каждый день, что заявления о кризисе законности не соответствуют действительности.
Но существует ли паневропейское политическое соглашение, по которому можно найти согласие или которым будет командовать большинство? Если ответ отрицательный, то держаться прагматического подхода к Союзу, как разновидности 'Содружества', является самой честной альтернативой любым возвышенным взглядам. Классический аргумент, что ЕС, как велосипед, должен всегда двигаться вперед, чтобы избежать падения, попросту не верен: период размышлений может стать тщетным для федералов, но он также доказывает, что, даже остановившись на мертвой точке, ЕС продолжает существовать.
Брюссельская элита не склонна признавать этот факт: их риторика по-прежнему колеблется между. . . пессимизмом и разновидностью проевропейского пиара, который озабочен только тем, как лучше 'продать' Союз гражданам Европы. Но это будет невозможно в отсутствии концепции, продающей себя самою.
Ян-Вернер Мюллер - профессор теории политики и истории идей в Принстонском университете и автор книги 'Конституциональный патриотизм'.
_____________________________________
Copyright: Project Syndicate, 2007.
Перевод с английского - Николай Жданович
