Большая пыльная комната без украшений. Это пристройка к разваливающемуся зданию библиотеки. Урок танца, но не современного. Он называется 'симд', это народный танец осетин - как южных, так и северных. Холодно, но обогревателей нет. Занимающихся - человек двадцать, половина мужчин, а еще две гармони и одни ударные. Проходы на кончиках пальцев, мелкие шажки, удивительно плавные движения, исполняемые под неистовую музыку. Им от восемнадцати до двадцати, все они принимали участие в референдуме. Голосовали за независимость, за Эдуарда Кокойты - президента Независимой Республики Южная Осетия.
Цхинвали - столица этого государства, которого 'не существует' для Европы и для всего мира. Но которое, конечно же, существует для России, поддерживающей его 'на 102%', комментирует российский друг. 'Мы квиты, - иронизирует один из моих сопровождающих-осетин, - может, это неправда, что Саакашвили и все его правительство спонсируется американским правительством?'. На самом деле, Саакашвили является президентом Грузии, от которой Осетия отделилась, возможно навсегда, в 1990 году.
Я приехал сюда впервые 16 лет назад. Было начало 1991 года, когда уже лилась кровь по улицам Цхинвали и по улицам 230 деревень, протянувшихся между равнинами и внушительными Кавказскими горами. Президент Звиад Гамсахурдия, только что единодушно избранный (это было еще до распада Советского Союза), принял решение о том, что Грузия должна быть только для грузин. Первые смерти пришлись на 6 и 7 января 1991 года. Все они были молоды. В Цхинвали очень много кладбищ, гораздо больше, чем требовалось бы населению в 70 тысяч человек, которое сейчас сократилось до 30 тысяч.
Гамсахурдию свергли после того, как он потерял две автономных области, а именно Южную Осетию и Абхазию. На его место пришел Шеварднадзе, бывший министр иностранных дел при Горбачеве, и на его долю выпало ведение другой войны против Цхинвали и против Сухуми. Но он проиграл обе. И не только потому, что осетины и абхазцы великие воины, но и потому, что вмешалась Москва. Чтобы защитить братьев, а заодно преподнести урок грузинам.
Прошло 16 лет с того момента, когда я работал спецкором 'La Stampa', когда, став свидетелем гибели людей, я прошел через линию огня и взял интервью у убийцы с противоположной стороны. Этим ребятам, которые танцуют 'симд' было лет по пять-шесть. И свою юность они провели в городе, в котором до сих пор нет фонарей, с ухабами вместо дорог, который согревается российским газом, где пенсии приходят из Северной Осетии, братской республики, которая находится за хребтом самых высоких в Европе гор.
Ничего не изменилось, только кладбищ стало больше. Они тебе рассказывают о резне, о которой мы ничего не знали и не слышали. Осетия не дает о себе знать. На улице, которая ведет к горному перевалу высотой 2.000 метров, мне показывают место массовых убийств в 1992 году. 36 гражданских людей, пытавшихся убежать на север, растерзанных по приказу Шеварднадзе.
Сейчас, кажется, появились даже вертолеты российского производства, 'подаренные' Михаилу Саакашвили бывшей братской республикой Украиной, которая управляется сейчас - не известно, надолго ли - бывшим лидером оранжевой революции, Ющенко. Следовательно, следующая война будет еще более кровавой, чем все остальные. В этом мало сомнений, глядя на уровень военных приготовлений осетин, которые ждут плохих вестей. Ускоренными темпами они строят 'путь жизни', отвод улицы, который ведет к горному перевалу и который позволит им избежать переправы своих запасов через семь грузинских деревень, расположенных среди равнин и гор.
Они мне предлагают чай. Кажутся спокойными, я смотрю на них и думаю, что, может быть, через несколько месяцев. . . Встречаю другую группу молодых людей и девушек, их тоже около двадцати, в 'Центре по изучению демократии'. В отличие от танцоров 'симд', которых я застал врасплох, эти меня ждали. Они подготовлены. Они не хотят возвращаться в Грузию. Одна блондинка поднимается и объясняет: 'Я потеряла мать и отца в бойне 1992 года. Мне было 13 лет. Что вы, европейцы, от нас хотите?'.
Здесь присутствует также и грузинская девочка. Она тоже выступает за независимость. Она родилась здесь и хочет остаться за пределами Грузии. Но - спрашиваю я - вы за независимость? Кто-то на этом останавливается. Но у большинства все же есть ясная цель: сначала независимость, потом объединение с Северной Осетией. Что означает вхождение в состав России. Это возможно? Очень сложно, если не сказать невозможно. Но ответ этих молодых людей, которые родились без дискотек, без расточительства, которые изучали и выражают гражданские чувства, такие же как и те, что мне немного спустя высказал пожилой глава парламента, Торез Георгиевич Колумбеков, ездивший на переговоры в Москву с Михаилом Горбачевым, а потом в Тбилиси с Гамсахурдией и арестованный во время переговоров. 'Мы связаны с Россией. Мы не русские, но именно Россия является нашей Родиной, нашей матерью, так же как Северная Осетия является нам сестрой. Тысячи осетин полегли на российских полях сражения во время Второй мировой войны, а немецкие лазутчики никогда не ступали на землю Осетии'.
Русских здесь мало. Из окон комнаты, где я спал, я каждую ночь слышал сильный грохот бронированных колонн, которые ехали на смену караула в смешанных пропускных пунктах, где стоят бок о бок, безоружные, вместе грузины и осетины. Но все это спектакль. Все вокруг с оружием и часто стреляют. Невозможно контролировать границу, где между осетинскими и грузинскими деревушками пролегают тысячи троп, которые в мирное время были проторенными, а сейчас поросли травой. Готовится бой. Мне рассказывали, что Саакашвили вооружает 2 тысячи новых военнослужащих. И громко заявляет о вступлении в Европу и НАТО.
'А мы не хотим, чтобы осетинский народ был разделен на две противостоящие стороны', - говорит Эдуард Кокойты. А если НАТО примет в свой состав Грузию, что произойдет? 'Ужасные вещи, война, потому что войска НАТО столкнутся с российскими солдатами. А русские - это наши братья, и мы им будем помогать. И то же самое произойдет в Абхазии. Запад совершает серьезную ошибку. Не признает нашего существования, и противопоставляет неприкосновенность границ праву народа на самоопределение. Я думаю, что мир и безопасность Европы не должны подвергаться риску из-за того, чтобы удовлетворить наших угнетателей'.
Я задаюсь про себя вопросом, но не произношу его вслух, потому что они мне не ответят: сколько вооруженных людей у Кокойты? Кто-то мне прошептал: 600, тысяча, две тысячи. Конечно же, не так их много, даже учитывая то, что они не одни. Но Южная Осетия - это фишка в игре на большом столе Европы и мира, так же как Абхазия, Приднестровье, Нагорный Карабах, Крым, Косово. И никто не знает, кто и как будет играть этими фишками.
