При всех своих недостатках, Борис Ельцин был гигантской фигурой, олицетворяющей силы добра
Утром 19 августа 1991 г. Борис Ельцин не имел реальной власти ни над КПСС, ни над армией, с помощью которой компартия терроризировала половину планеты с 1945 г. К середине дня он уже фактически контролировал и ту, и другую. Все произошло без единого выстрела. Ельцин просто взобрался на танк, произнес речь, и завоевал на свою сторону офицеров, которых сторонники 'жесткой линии', замыслившие свергнуть Михаила Горбачева, послали его арестовать. Один командир категорически заявил: 'Я не отдам своим солдатам приказ стрелять в Бориса Ельцина'.
В истории мало примеров, - а в телевизионную эпоху их и вовсе не найти - когда власть столь драматическим образом переходила в руки лидера, обладающего подлинным авторитетом, позволяющим ею воспользоваться. И Ельцин воспользовался этой властью сполна. За четыре месяца он положил конец впечатляющему, но катастрофическому тоталитарному эксперименту, и вывел Россию на новый, пусть и тернистый путь к прагматизму.
Необычайное политическое мужество Ельцина, увы, слишком часто затмевалось его человеческими слабостями. К концу его восьмилетнего пребывания у власти в государстве воцарился хаос. Измученный недугами, он вызывал у россиян неловкость, для других стран стал обузой, а череде растерянных премьер-министров, которые менялись с головокружительной скоростью, был плохим подспорьем. Однако его великое достижение - демонтаж идеологии, поднявшей голову в 19 веке и отравившей все 20 столетие, идеологии, ни во что не ставившей личность - оказалось необратимым. Критики, оценивающие наследие, которое оставил Ельцин, скончавшийся вчера от сердечной недостаточности, могут сколько угодно рассуждать об упущенных возможностях и обманутых надеждах. В идейной борьбе, по-прежнему определяющей лицо современного мира, Борис Ельцин был гигантской фигурой, олицетворяющей силы добра.
Этот богатырь-популист, которого судьба забросила с родного Урала в кипящий котел московской политики, остававшийся членом партии до 1990 г., одолел коммунистическую 'старую гвардию' не один, а целых четыре раза. Первая победа над путчистами в августе 1991 г., позволила ему в том же году вытеснить с политической арены самого Горбачева. Два года спустя Ельцин подавил новую попытку переворота, возглавляемую коммунистами, приказав обстрелять из танков московский 'Белый дом', где укрылись лидеры мятежников. Наконец, в 1996 г., столкнувшись с угрозой возрожденной 'демократической' компартии, Ельцин отдал в залог лучшие государственные активы, чтобы профинансировать предвыборную компанию, которая принесла ему второй президентский срок. Правда эта победа чуть не стоила ему жизни: глядя на канонические кадры, где Ельцин лихо отплясывает на предвыборном митинге, трудно представить себе, что вскоре этот человек пережил сложнейшую операцию на сердце.
К середине 1990-х Ельцин уступил контроль над экономикой клике 'олигархов', к которым большинство наблюдателей относится с отвращением. При этом западные критики часто забывают, что эти люди нажились на ускоренной приватизации, проведенной по советам гарвардского экономиста и советника президента США Джеффри Сакса (Jeffrey Sachs), хотя российским реалиям, несомненно, больше соответствовал бы постепенный переход от командной экономики к рыночной.
Кроме того, президент - теперь его охватила растерянность - развязал катастрофическую войну в Чечне, опять же последовав ложным, чересчур оптимистичным рекомендациям. Однако договоренности, завершившие первую чеченскую войну, вполне соответствовали главным принципам Ельцина: он всегда предпочитал дать свободу, будь то прессе, или регионам, в то время как его преемник с маниакальной настойчивостью насаждает централизованный контроль.
Многие россияне, как внутри Кремля, так и за его пределами, наверняка с язвительной неприязнью отметят - наверно неспроста на Западе так превозносят историческую роль Ельцина. Сами они с болью вспоминают гибель юных призывников в Грозном и массовое обнищание людей в результате финансового кризиса 1998 г. Тем не менее, сегодня лишь ничтожное меньшинство стареющих 'твердолобых' предпочло бы возврат к коммунистическому строю. Однако, если бы не Борис Ельцин, другого выбора у россиян возможно просто не было бы.
_________________________________
Могильщик Советского Союза ("La Vanguardia", Испания)
Одержимый бесами, которых он выпустил на свободу ("The Times", Великобритания)
Для россиян Ельцин - символ кошмарной эпохи ("Le Temps", Швейцария)
