Похороны Бориса Ельцина привлекли повышенное внимание не только тем, что он умер внезапно, вопреки всем прогнозам медиков, но и из-за места прощания с усопшим. Великолепные белые башни и купола Храма Христа Спасителя величаво возвышаются над берегами Москвы-реки чуть выше по течению от Кремля. Храм этот был первоначально построен в ознаменование бегства Наполеона из Москвы. Ельцин был первым российским лидером, которого отпевали здесь после царя Александра III, умершего в 1894 году. Одна из причин этого заключалась в том, что храм прекратил свое существование в 1933 году, когда Сталин взорвал его, а на этом месте построил бассейн. Восстановленный Ельциным в 1997 году, он в сознании россиян является все тем же старым храмом. В Великобритании такого случиться не могло. Но это далеко не все.
Ельцин, а теперь и Владимир Путин из находящегося рядом Кремля могли наблюдать за удивительной трансформацией окрестностей. Сегодня вход на Красную площадь охраняют одинаковые башни Воскресенских ворот постройки 16-го века с Часовней Иверской Богоматери, к иконе которой в давние времена прикладывались все гости города. Все эти постройки были снесены Сталиным, чтобы на площадь могли спокойно въезжать его танки и ракеты. Восстановленные, они воссоздают атмосферу старины и очень эффектно выглядят на подходе к площади. Это похоже на то, как если бы Уайтхолл вновь перегородили ворота, украшенные Гольбейном. Рядом с ними находится окрашенный в розовый цвет Собор Казанской иконы Божьей матери, на месте которого Сталин в свое время устроил общественный туалет. Храм был восстановлен в 1993 году по чертежам, тайно сохраненным архитектором, которому поручили его снести.
По всей Москве как на конвейере восстанавливаются десятки уничтоженных Сталиным церквей и монастырей. Снесены брутального вида бетонные коробки и башни гостиниц 'Россия' и 'Интурист', а на месте последней построена копия древнего царского дворца. Мэр Москвы Юрий Лужков, занимающий эту должность вот уже 15 лет, хочет, чтобы его город украшала архитектура всех периодов. Построенная в стиле 'ар-деко' сталинская гостиница 'Москва' реконструируется с полным сохранением ее внешнего вида. Созданные в неоготическом стиле здания министерств, фасады старого Китай-города рядом с Красной площадью и когда-то мрачный фасад здания на Лубянке отреставрированы и хорошо освещены.
Любопытно, но находившуюся на месте многочисленных малоэтажных улочек и дворов гостиницу 'Россия' поручили перестраивать знаменитому лорду Фостеру, хотя вряд ли такая работа могла быть его 'коньком'. Когда он по своему обыкновению представил традиционные 10-этажные стеклянные коробки, Лужков с обидой ответил, что 'это не Москва', и дал ему еще одну попытку. Его светлость вряд ли привык выслушивать подобное. Новый план Фостера состоит из вереницы пересекающихся улочек и зданий, которые по-прежнему отличает декоративность и однообразие. Но можно не сомневаться, что и этот план претерпит изменения. Дальнейшая эволюция этого проекта - застраиваемый участок расположен в двух шагах от кремлевской стены - покажет, умеет ли Фостер вписывать свои здания в городскую среду, или только строить памятники самому себе.
За такую неистовую активность - а Лужкову на создание его новой Москвы остается всего-то примерно год, после чего он уйдет в отставку - приходится платить. Его жена является застройщиком и владельцем московской монопольной компании по производству цемента. Окраины Москвы в архитектурном плане - настоящее бедствие. Даже при проведении реконструкции не соблюдаются обычные правила охраны окружающей среды и памятников старины. За спиной мэра раздаются голоса недоброжелателей. После падения коммунизма в городе было уничтожено около 400 официально зарегистрированных исторических зданий. Бедность - не самый сильный борец за памятники старины.
Западные критики высмеивают романтическую лужковскую приверженность историзму. Архитектурному обозревателю Маркусу Бинни (Marcus Binney) из Times это напоминает и 'эрзац-копии, и напыщенный постмодернизм'. Для New York Times это стилизованная подделка, 'тематический парк под названием 'Россия''. Путеводители пишут о китче и схожести с Диснейлендом. Однако никто из них не смеется над копиями особняков в стиле итальянского ренессанса на Арбате, не говоря уже о готических соборах Европы, хотя почти все они частично или полностью принадлежат 19-му веку. Неужели и созданные после Реформации северный и западный фронтоны Вестминстерского аббатства тоже 'стилизованная подделка'?
Отчасти такая критика имеет право на существование. Отважное Московское общество охраны архитектурного наследия в своем резком докладе готово подвергнуть деятельность Лужкова анафеме. В нем перечисляются не только утраченные за время его правления крупные памятники, но и сотни дворов, террас и набережных. В докладе подчеркивается, что мэр повел настоящее 'наступление на плотную и изысканную' застройку Москвы, которая в архитектурном плане гораздо более интересна, чем Санкт-Петербург.
Гораздо меньше критики заслуживает та Москва, за создание которой борется Лужков. По крайней мере, ему не все равно, и он торопится, как бы зная, что может произойти после него. Наверняка он испытывал сильный соблазн пойти по пути лондонского мэра Кена Ливингстона (Ken Livingstone) и создать стилизованную подделку Манхэттена для обогащения олигархов. Результатом этого стал бы 'архитектурный эгоизм', безвкусные плоды которого сегодня испещрили лондонский небосклон, а объединенный Берлин превратили в безрадостную архитектурную галерею.
Заседания архитектурного совета Лужкова, проводимые публично, являются свидетельством той зодческой и строительной уверенности в себе, которую нельзя было увидеть в европейских городах со времен викторианской эпохи в Великобритании. Там проводится своеобразный селекционный отбор архитектурного языка прошлого, чтобы возвеличить и прославить настоящее. А прошлое для россиян - не та незнакомая страна, которой так боятся британские планировщики. Оно - яркая составная часть настоящего, из которого нельзя выбросить войну, идеологию, религию, богатство и бедность. Делается попытка создать такую Москву, которая была бы узнаваемо русской, царской, сталинской, а также современной - как по облику, так и по духу. Те, кому нравится модернизм, в изобилии найдут его в ярком московском меркантилизме, в его ослепительных неоновых рекламных щитах, в напыщенном оформлении и оборудовании улиц, в беспомощном уличном движении, которое затруднено слишком большим количеством припаркованных автомашин. Но даже такая обстановка мне гораздо милее, чем уничтожение всего старого в Пекине, стремящемся всячески угодить притязательному взгляду Международного олимпийского комитета.
Британские критики могут критиковать получившийся результат, хотя я подозреваю, что если спросить англичан, им больше бы понравились взгляды и мечты Лужкова, чем Ливингстона. Кампания по восстановлению Юстонской аркады на одноименном вокзале, являющейся главным памятником века железных дорог, подверглась насмешкам властей. Любое предложение воссоздать старые фасады реконструированных зданий (двухэтажный дом с названием Portland Place архитектора Адама или здания Нэша на Риджент-стрит) поднималось на смех. Скоро из прекраснейших зданий 18-го века в Уоппинге, подобных которым нет не только в Великобритании, но и во всей Европе, выедут типографские предприятия News International. Лужков перестроил бы старые районы лондонских доков - и они стали бы приносить большой доход. У властей района Тауэр-Хамлетс, да и у лондонского совета тоже, на это вряд ли хватит смелости.
Это не Москва, а Лондон продался за деньги архитектурной вульгарности. Мы можем спасти старину и объявить ее 'подлинником', как мы поступили с площадью Пикадилли-Серкус, вокзалом Сент-Панкрас и театром "Ковент-Гарден". Но уничтожая старые здания, в районе Спиталфилдс и на берегах Темзы, мы не настаиваем на том, чтобы на этом месте построили нечто, напоминающее об их истории. Современные архитекторы не признают никаких обязательств ни перед городом, ни перед его историей. Они хотят лишь громко заявить о себе. Подобно адвокатам и врачам, они как профессионалы считают себя вправе навязывать ту среду, в которой им предстоит действовать. Политическое вмешательство нетерпимо. А если это означает появление бездушных стеклянных коробок из какой-нибудь американской компьютерной программы - что ж, так тому и быть.
Несмотря на все злоупотребления и невнимание к вопросам сохранения старины, Лужков в своих взглядах на то, как должен выглядеть современный город, придерживается и утверждает концепции сохранения исторических слоев, и делает это стильно, энергично и вполне уместно. Когда-нибудь Лондон распорядится своими пошлыми стеклянными коробками точно так же, как их создатели распоряжаются сегодня пошлыми бетонными строениями, которые они пускают под снос. Мне кажется, что москвичи будут относиться к лужковской Москве с большей привязанностью и уважением.
________________________________
Москва: Наследие под угрозой ("The Guardian", Великобритания)
Архитектурные символы России ("The New York Times", США)
Новая Москва уничтожает старую ("The International Herald Tribune", США)
