Ядовитые комментарии, которыми встретили на Западе недавнее (и последнее?) послание Владимира Путина Федеральному собранию, продолжили серию контрпродуктивных риторических баталий, подпитываемых с обеих сторон внутриполитическими соображениями, а не разумным пониманием подлинных интересов друг друга. Некоторые формулировки даже напоминают о временах 'холодной войны' - и это при том, что сегодня между Россией Западом нет столь серьезных противоречий.
Отчасти дело здесь в 'обманутой любви'. С первых лет после распада СССР, когда Россию и Запад, казалось, объединяли общие стремления, много воды утекло. Два года назад Путин назвал этот распад 'величайшей геополитической катастрофой века'. На Западе эти слова встретили ураганом критики: неужели российский президент выступает за возврат к 'старому режиму'? Неужели по Европе вновь бродит призрак Сталина?
На деле все обстоит не так просто. После 1991 г. россияне практически одновременно лишились своей многовековой империи, гордости за военную мощь страны, политической системы, идеологии и экономического строя. Миллионы людей впали в такую нищету, что бывшие противники отправляли в Россию гуманитарную помощь, сопровождая ее искренними, но часто неуместными советами, как нужно строить на этих руинах либеральную демократию. Россияне - даже те, кто радовался крушению коммунизма - пережили тяжелейшую психологическую травму. После многолетних унижений большинство из них довольны тем, что путинская Россия отчасти вернула себе уважение, которое, как они уверены, принадлежит ей по праву.
Российские политики вновь обрели достаточную уверенность в себе, чтобы озвучивать собственное представление о национальных интересах страны независимо от того, совпадает оно с мнением Запада, или нет. В то же время эта уверенность еще очень неустойчива, слишком зависит от случайных факторов вроде высоких нефтяных цен, и внутриполитической стабилизации, насаждаемой за счет централизаторской и удушающей инициативу дисциплины. Во всех этих решительных заявлениях по-прежнему сквозит ощущение собственной уязвимости.
Возьмем хотя бы реакцию Путина на американское предложение разместить объекты системы ПРО в Польше и Чешской Республике. Чехи и поляки приветствуют эту идею не потому, что система будет защищать США от несуществующих иранских ракет - в соответствии с официальным обоснованием Вашингтона, а потому, что она усилит политические гарантии их собственной безопасности на случай каких-либо действий России. Все это связано с политическими, а не военными соображениями. Госсекретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) с ходу отметает озабоченность Москвы, называя ее аргументы 'смехотворными'. Г-н Путин в ответ грозит объявить мораторий на выполнение Россией условий Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Это соглашение, однако, в любом случае не ратифицировано натовскими странами. С практической точки зрения абсолютно безразлично, заморозит Москва свое участие в договоре, или нет. Политические отношения между Россией и Западом, однако, от всего этого страдают.
Г-на Путина беспокоит возможность подрыва его внутриполитического курса с помощью иностранных денег. Возможно, налицо еще один симптом упомянутого ощущения непрочности нынешней ситуации в стране. В то же время, он хорошо помнит, что случилось на Украине - как туда закачивались миллионы долларов для организации 'оранжевой революции', которая, правда, скорее всего произошла бы и без них. Эти события вызвали в России параноидальную реакцию, которую лишь усугубило недавнее заявление российского миллиардера-изгнанника Бориса Березовского о том, что он выступает за насильственное свержение путинского режима. Все это сильно затрудняет жизнь мужественным активистам российских неправительственных организаций, пытающихся помочь формированию в стране демократических институтов.
Большинство соотечественников г-на Путина возмущает коррупция, купеческий разгул сверхбогачей, высокомерие политиков и бюрократов, влияние спецслужб, произвол судов, явное беззаконие - явления, уродующие внутриполитический процесс в стране. Возможно, в душе они понимают, что путинская 'стабильность' обходится обществу дорого. Но ничуть не меньше их возмущают постоянные нотации, которыми Россию потчуют из-за рубежа. Нравится нам это или нет, но по мнению большинства россиян события в Ираке и других регионах мира сильно подмочили нашу репутацию демократов, и лишили нас права читать лекции другим.
Нынешний 'обмен любезностями' не отвечает ни интересам Запада, ни интересам России. Обе стороны воспринимают даже обоснованную критику в свой адрес как намеренное оскорбление: мы сами можем говорить о себе, что захотим, но другим этого не позволим. Для всех было бы лучше, если бы политики немного поостыли. На деле же, увы, они вероятнее всего, будут и дальше нагнетать обстановку несдержанной риторикой, стараясь потрафить внутриполитической аудитории, и не думая о том, как их слова воспринимает другая сторона.
Сэр Родрик Брэйтуэйт в 1988-92 гг. занимал пост британского посла в Москве, затем был советником премьер-министра Джона Мэйджора по внешнеполитическим вопросам и председателем объединенного комитета по делам разведки. В 2006 г. он опубликовал книгу 'Москва, 1941 г.' ('Moscow 1941')
____________________________________
Старые добрые деньки 'холодной войны' ("Los Angeles Times", США)
