Не обязательно заводить разговор о ПРО или ДОВСЕ, чтобы почувствовать, насколько сложны отношения России и Запада. Речь здесь идет не только о различиях в подходах и интересах, но и о противоположной оценке характера этих отношений с момента распада СССР. Эти различия в подходах и являются основной причиной той напряженности, которая присутствует в отношениях Востока и Запада, считает прокремлевский политолог Вячеслав Никонов. По его мнению, Запад считает, что Россия проиграла 'холодную войну', Россия напротив, полагает, что она сама положила конец конфронтации, тем самым, внеся свой вклад в общую победу. В то время как на Западе считают, что Россия при Путине свернула с правильного пути, в самой России полагают, что как раз при Путине страна впервые после Горбачева и Ельцина начала снова развиваться в верном направлении. И если, по мнению Запада, Россия отдаляется от демократии, то многие россияне считают нынешнюю систему самой демократичной за всю историю своей страны, а угрозу демократии они видят не в аресте нескольких участников акций протеста, а в самих акциях протеста.
Из этого Никонов делает вывод, что проблемы, по которым не удается договориться, следует просто игнорировать. Во главу угла отношений следует ставить прагматичные интересы без прикрас, а формулировка "общие ценности" только мешает. Такими рассуждениями в ходе десятого раунда "Шлангенбадских бесед" Никонов поставил в тупик Уполномоченного по России Федерального правительства ФРГ, Андреаса Шокенхоффа, открывшего этот видный германо-российский форум в курортном месте недалеко от Висбадена словами об общих ценностях и призывом к более тесному сотрудничеству.
В ходе дискуссии стало очевидно, что представители официальной Москвы воспринимают настойчивые разговоры Запада об 'общих ценностях' в лучшем случае в качестве менторских наставлений, которые такая страна как России вовсе не обязана выслушивать. По мнению Москвы, Запад таким образом маскирует собственную политику интересов, направленную против России.
Так, Уполномоченный по правам человека РФ Владимир Лукин поставил вопрос, почему во время дискуссий об отношениях Германии и России речь идет исключительно о внутренней ситуации в России, а проблемы Германии, такие как ксенофобия, всегда остаются в стороне. Российский политолог Михаил Делягин, не скрывая злорадства, констатировал, что Запад переживает 'культурный шок', потому что Россия стала снова отстаивать собственные интересы - за годы, прошедшие со времен распада СССР Запад уже успел от этого отвыкнуть.
Тот напор, с которым люди вроде Делягина и Никонова говорят о российских интересах и выступают за проведение соответствующей прагматичной политики, не может скрыть слабость их позиций. Даже если она кажется агрессивной, речь в первую очередь идет о защите от мнимых попыток Запада, и, прежде всего США, ослабить Россию. Два немецких политика указали на это слабое место российской внешней политики, подчеркнув при этом, что слабая Россия не отвечает западноевропейским интересам. Россия еще не исчерпала свой потенциал, сказал Шокенхофф. Если Москва не хочет, чтобы ее влияние было сведено к праву вето, она не должна действовать против Запада. Сотрудник германского МИДа в ранге государственного министра Гернот Эрлер, в свою очередь, с озабоченностью призвал Москву отказаться от политики диктата на постсоветском пространстве.
Шокенхофф указал на связь между российской внешней политикой и ситуацией внутри страны: если Россия стремится к созидательному влиянию в мире, ей следует ускорить модернизацию собственной экономики. В этом ей поможет потенциал собственных граждан, использовать который государство сможет лишь при расширении гражданских свобод. Непропорциональное применение силы в отношении демонстрантов в Москве и С.-Петербурге само по себе является демонстрацией слабости и неумения обращаться с инакомыслящими. Это, пусть и косвенный, но ответ на вопрос Лукина, почему в ходе дискуссий преимущественно обсуждается ситуация в России.
_______________________________________
Будет ли Запад есть с ладони России? ("24 Heures", Швейцария)
Запад должен разработать новую стратегию с учетом возрождения России ("The Financial Times", Великобритания)
