Историю Польши вновь пишут русские и немцы
Польша веками была объектом колониального давления двух империй - России и Германии. Последствия этого давления по всей день влияют на наше сознание. Плохо, что у наших соседей тоска по империи не ослабевает. Об этом красноречиво свидетельствует реакция Москвы на ликвидацию символов советского господства в Эстонии.
Властители умов
Сложно понять, почему теория постколониализма до сих пор не вызывает в Польше особого интереса. Ее создатели напоминают нам очевидную с времен Гегеля и Маркса истину о том, что политическая власть навязывает мировосприятие, соответствующее ее интересам. Империи формируют собственную историю и истории покоренных народов для того, чтобы упрочить свою власть над ними. Целью является обретение господства над сознанием народов, а не управление территориями, которые они населяют. Управляя умами, можно обеспечить себе реальную власть над государством на несколько поколений.
Однако эти констатации не находят применения в современных рассуждениях над идентичностью народов. А должны. Ведь они позволяют деконструировать реликты имперских клише в умах сегодняшних обществ. Теория постколониализма должна стать одной из основных категорий, служащих описанию польской истории по целому ряду причин. Назовем три из них. Во-первых, она является инструментом, объясняющим феномен третьей Речи Посполитой ничуть не хуже, чем теория посткоммунизма. Во-вторых, она дает сильные аргументы польской дипломатии в ее играх с Москвой и столицами других великих держав. И, наконец, Польша внесла значительный вклад в ее развитие. Эва Томпсон (Ewa M. Thompson), автор книги 'Трубадуры империи' - одного из интереснейших исследований постколониализма, - полька, профессор славистики в одном из лучших американских университетов.
Приемы империализма
Один из основных тезисов постколониальной теории гласит, что интерпретации историков в значительной мере являются функцией имперской власти. Колониализм, как правило, отождествляется с завоеваниями европейских держав в Африке, Азии и Америке. Но, как показывает проф. Томпсон, 'белые европейцы, ставшие объектом колониальных устремлений России или Германии (. . . ) практически не осознают того, что по сути они были колониальными подданными. До сих пор они смотрели на своих российских, австрийских или немецких оккупантов как на народы, которые победили их в войне, а не как нации, осуществляющие долгосрочный колониальный проект. Эти народы еще не рассказали миру свою версию истории (. . . )'.
Истинная история Польши не известна миру, и, что еще хуже, не известна нам самим. То, что мы знаем о своей истории, было в значительной мере навязано нам имперскими державами, которые с начала XVIII века стремились уничтожить Польшу и польский дух. Их самым большим успехом было привитие полякам предрассудка, согласно которому мы сами несем ответственность за почти трехсотлетнюю зависимость от чужих держав. Здесь мы имеем дело с одним из основных социотехнических приемов колониального владычества - имперское завоевание представляется благодеянием, оказанным покоренному. В XVIII веке поляки якобы не умели править сами, страна впала в анархию, и поэтому Россия, Пруссия и Австрия совершили акт милосердия и разделили между собой 'больную Польшу'. Еще один прием имперской манипуляции заключается в разрушении имиджа покоренного народа. Поэтому захватчики упрекали польское государство, погрязшее в анархии, в том, что оно угнетало иноверцев и представляло собой угрозу стабилизации в Центрально-Восточной Европе.
Колонизованные умы
Сегодня видно, что факты не имели значения. Даже то, что с начала XVIII века Речь Посполита де факто находилась под протекторатом Москвы и поэтому не отвечала в полной мере за свою политику, или то, что ее стерли с карты Европы сразу после того, как она провели одну из величайших реформ в своей истории. Хватило того, что разделившие Польшу державы в течение нескольких веков писали в умах поляков 'совместный учебник истории', поскольку именно империя, как утверждает проф. Томпсон 'навязывает свой дискурс покоренному народу и вытесняет из памяти его собственное историческое повествование'.
Ни в 1919, ни в 1989 г. нам не удалось до конца сбросить с себя постколониальное ярмо. Это результат действий России и Германии на протяжении 300 лет. Условием их превращения в империю было не только покорение нашей территории. Они должны были лишить поляков национальной идентичности. И они делали это последовательно, пользуясь всеми возможными методами. Эта политика должна была оставить более глубокий след, чем памятники - символы господства. Она перепахала сознание поляков и сформировала сегодняшнее восприятие нас бывшими захватчиками. Часто мы бываем не в состоянии осознать проявления колонизации умов. Она состоит из таких элементов, как недооценка собственной традиции, опирающейся на примат свобод и права над политической властью, заниженная самооценка, а также комплекс неполноценности в отношении Запада, сервилизм и клиентизм во внешней политике, и даже легкость, с которой мы критикуем свою страну за границей. Не вылечившись от этих постколониальных болезней сознания, нам не удастся восстановить нормальное государство.
Постколониальному отравлению польских умов сопутствуют колонизаторские рефлексы постимперских стран. Множество примеров тому дают россияне, которые в годы правления Путина ведут антипольскую кампанию по образцу проводившейся Екатериной II для обоснования ликвидации Польши. Международные советники президента России стройным хором обвиняют Польшу в том, что она угрожает процессу единения и стабилизации европейского континента. На этом концепте они выстраивают свою широкую политику в отношении ЕС, несмотря на то, что это выходит за пределы здравого смысла.
Наличие постимперской ментальности очевидно и за Одером. Она проявляется, например, в статьях немецких журналистов, мечтающих о цивилизационной миссии Германии на востоке, или в разрушении имиджа Польши некоторыми интеллектуальными и политическими кругами ФРГ путем упреков в нетерпимости и национализме. Нотабене, придание негативных коннотаций национализму - это очередной хитрый прием колонизаторов, которые осознавали, что у покоренных народов нет против них другого оружия, кроме национализма.
'Прочность имперского владычества должна обеспечиваться не только оружием, но и престижем историографии и памяти', - считает проф. Томпсон. Поэтому неверно считать, что проведение так называемой исторической политики вредит эффективной дипломатии. Наоборот. Спор из-за памяти, который Москва ведет сегодня со своими бывшими сателлитами, так же реален, как война, в которой оружием служат танки и самолеты. Это постколониальная война.
Мариуш Мушиньский - профессор юридического факультета Университета кардинала Стефана Вышиньского, специалист в области международного и европейского права. Кшиштоф Рак - историк и философ, эксперт по внешней политике.
__________________________________
Дупломатия четвертой Речи Посполитой ("Przeglad", Польша)
О Польше в России забывают ("Przeglad", Польша)
