Sunday, May 27, 2007; B07
'Убийство - это убийство' - официальный представитель премьер-министра Великобритании Тони Блэра
* * *
Отказ России выдать главного подозреваемого в отравлении Александра Литвиненко полонием в Лондоне в ноябре прошлого года - это очередное свидетельство изначальной аморальности путинского режима и ложного толкования новейшей истории, которое он пытается проповедовать. Именно из-за этого отношения Кремля с Европой и Соединенными Штатами становятся все более и более напряженными.
Фразу о том, что смерть одного человека - это трагедия, а смерть миллионов - статистика, принято приписывать Сталину. Судя по всему, президент России Владимир Путин не вполне понимает, что именно хотел этим сказать его предшественник. Однако Великобритания, завершая дело о смерти Литвиненко прозрачным полицейским расследованием, напоминает ему, что результат этой обычной для полиции работы - объективные улики, а не повод к международному конфликту.
Устранение Литвиненко, бывшего сотрудника КГБ и противника Путина, жившего на самом краю темного мира, созданного в Лондоне диссидентами и шпионами бывшими и действующими, до сих пор окутано завесой тайны. Откуда взялся радиоактивный яд, попавший в его организм? Какими конкретно мотивами было продиктовано его убийство? На эти вопросы общественность ответа пока не получила.
Однако дело об убийстве, в особенности если его расследует Скотланд-Ярд, поневоле выбивается из общего ряда и привлекает повышенное внимание. Как пишет французский исследователь-стратег Тереза Делпеш (Thérèse Delpech), автор книги 'Дикий век' ("Savage Century"), только что вышедшей на английском языке и ставшей пронзительным откровением идеологического и политического хаоса, наступившего после 'холодной войны', Россия 'снова стала непредсказуемой, ее снова контролирует узкий круг лиц, проповедующих ложные взгляды на саму Россию и на окружающий мир'. Дерзость, с которой был убит Литвиненко, в полной мере об этом свидетельствует.
Более того, поскольку в Соединенных Штатах и Европе совершенно по-разному понимали причины как падения Советского Союза, так и подъема новой России, за последнее десятилетие и в трансатлантических отношениях возникло множество проблем. Опьяненные триумфом американцы, которых в правительстве Буша до сих пор более чем достаточно, объявили, что ключевым фактором 'победы' Запада стали повышенные оборонные расходы и конфронтационная стратегия Рональда Рейгана. Европейские же лидеры, и в первую очередь канцлер Германии Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) и президент Франции Жак Ширак (Jacques Chirac), все лавры отдавали Хельсинкскому мирному процессу и другим дипломатическим маневрам, благодаря которым, по их словам, высшим арбитром российской и международной политики сделался здравый смысл.
Ни тот, ни другой взгляд совершенно не учитывали реального положения дел. На самом деле империя распалась, не выдержав собственного веса, и корабль государства, потерявший курс и рулевого, стал ареной борьбы за власть между реформаторами и бандитами. И в образовавшемся хаосе правительства Буша Сорок Первого, затем Клинтона, а затем Буша Сорок Третьего при принятии решений стали вместо последовательной политической линии руководствоваться персонализацией власти.
Западные лидеры, 'пока им удавалось ладить' с Михаилом Горбачевым, потом с Ельциным, а после него и с Путиным, 'не видели причин волноваться', - пишет по этому поводу Делпеш. 'Сегодня результат этой политики налицо. Степень влияния Запада на Россию равна нулю'.
Свой взгляд на историю есть и у Путина - и с ним исторические воды становятся еще мутнее. По словам Путина, его режим спасает страну от хаоса, которым, словно вирусом, матушку-Россию нарочно заразил Запад. Его режим превратил нефтегазовые запасы страны и ее монопольное положение в качестве поставщика энергоносителей для большей части Европы в реальное влияние, благодаря которому Россия теперь неуязвима и может помыкать слабеющим Западом как хочет. Именно благом России его режим оправдывает свое неприкрытое презрение как к требованиям экстрадиции подозреваемого, с которыми выступила Великобритания, так и к попыткам со стороны Германии договариваться о некоей 'стратегической парадигме отношений'.
Однако, как показывает жесткая позиция, занятая Блэром в деле Литвиненко, даже этот непримиримый взгляд предполагает свои издержки. На это же указывает и неожиданно жесткая критика в адрес Путина, высказанная канцлером Германии Ангелой Меркель на саммите Европейского Союза и России 18 мая, когда Меркель публично 'раздела' Путина за подавление инакомыслия внутри страны.
В самом по себе отношении Меркель к Путину нет ничего удивительного. Она выросла в коммунистическом восточногерманском государстве, где нынешний российский лидер был шпионом. Во Франции нынче тоже другой президент - Николя Саркози (Nicolas Sarkozy), сын венгерского аристократа, бежавшего от коммунистической власти. Обеспокоенность и негодование Британии по поводу дела Литвиненко наверняка передадутся от Блэра Гордону Брауну (Gordon Brown). Так что сегодня фактор личных отношений и биографий никак не сплачивает три крупнейших государства Европы с Москвой - скорее наоборот.
Для трансатлантических отношений здесь открывается возможность закрыть провал во взглядах на Россию, все еще существующий между Европой и Северной Америкой. Это возможность объединиться и начать строить взаимоотношения с Россией на новой, более реалистичной основе. Мы должны обязательно работать с Путиным везде, где для этого есть необходимость и представляется возможность, но не имеем права платить за это взглядами сквозь пальцы на то, как он злоупотребляет своей властью внутри России и за рубежом.
- Американцы традиционно слишком сильно полагаются на жесткую силу, а европейцы слишком доверяют мягкой, - заявил на прошлой неделе министр иностранных дел Швеции Карл Бильд (Carl Bildt) во время визита в Вашингтон. - Нам обоим пришло время учиться друг у друга, чтобы вместе мы смогли действовать более эффективно.
_____________________________________
Мы любим тебя, Путин, Великий и Ужасный ("The Times", Великобритания)
Скажем России - хватит! ("The Herald", Великобритания)
